Ренегаты - стр. 26
Многие, особенно новички, считают, что Ржавые болота получили свое название из-за того, что там везде растет узколист, но это не так. Ржавые болота – они в самом деле ржавые, но чтобы понять это, нужно углубиться в них, пройти Саманку, Камыши и добраться до Вмятины или Азума.
Почва под ногами начинает пружинить, за ботинки цепляется плетегон, местная травка типа нашего вьюнка. Вскоре замечаю первое озерцо – подернутая пленкой вода тускло поблескивает, словно там лежит большое запотевшее зеркало.
Достаю карту, сверяюсь с местностью. Вроде иду правильно, примерно через полчаса слева должно показаться Первое кладбище. Там сухо, можно заночевать. Ночью в болото идти – врагу не пожелаешь, даже со светом. Многие контры используют старые железнодорожные фонари, плоские такие, и ходят по ночам, но только не здесь.
Вот и кладбище – покосившаяся железная арка ворот, поваленная ограда, заросли бурьяна и темные силуэты надгробий. Ветер заунывно подвывает в ржавых прутьях, тревожно шелестят кусты, где-то далеко, на болотах, трижды кричит ночная птица.
Когда я был маленьким, лет восьми или девяти, то однажды оказался на кладбище поздним вечером. Дело было в деревне у бабушки, мы с пацанами бегали на речку и на обратном пути рассорились то ли из-за крючков, то ли из-за катушки японской лески, не помню уже, да и не важно теперь. Главное – я сказал, что пойду домой один через лес, потому что по дороге с вами, козлами, мне идти западло. И пошел. А когда до деревни оставалось уже совсем чуть-чуть, вспомнил, что впереди меня ожидает кладбище. Тут как раз и стемнело.
Никогда не забуду – сумрачно, шумят высоченные кусты сирени, на одном конце небо еще светлое, а на другом уже все затопила густая темень и зажглись звезды. Я сжимаю в руках удочку, стараясь не зацепиться за ветки, поворачиваюсь и вздрагиваю: тропинка уходит в дыру в заборе, а за ней – могилы. Дальше помню только, что было жутко страшно, и боялся я даже не чертей или оживших покойников, а того, что ты находишься в таком месте, где никого нет, где только мертвые лежат под землей. И еще помню, что, пока я шел между оградками, обелисками и крестами, все время ждал, что сейчас навстречу из зарослей шагнет человек в кепке (почему-то именно в кепке!) и скажет таким добрым-добрым голосом: «Здра-а-авствуй, мальчик! А я тебя жду».
В Центруме на кладбищах нет крестов и оградок. Ну, по крайней мере вот на этом кладбище, на болотах, нет. Могилы здесь круглые или овальные, замощены каменными плитами, а надгробия больше всего напоминают усеченные пирамидки. На плоских вершинах написаны имена покойных – чтобы небо видело, и когда Всеобщая Мать спустится за своими детьми-праведниками, ей не пришлось долго искать их.