Рене по прозвищу Резвый - стр. 22
Но вот наконец в один прекрасный день впередсмотрящий, сидевший на мачте в своем «гнезде», истошно завопил: «Земля! Земля!»
Все, кто находился на палубе, бросились к бортам, возбужденно шумя и вглядываясь в даль, а те, кто был в трюме и каютах, высыпали на палубу, чтобы к ним присоединиться.
Стоя у борта, Рене до боли в глазах всматривался в горизонт, пока на нем не показалась темная полоска долгожданной суши. Он был так рад, когда наконец увидел ее, что прыгал от восторга, как ребенок, и обнимал всех, кто подвернулся под руку. Правда, это оказался всего лишь один из маленьких необитаемых островков, которых в Карибском море было немало, но для Рене и пассажиров «Вольного ветра» он означал жизнь.
Вечером они причалили у его берегов и набрали пресной воды, а заодно настреляли кое-какой дичи. Все были полны радостного возбуждения, которое полностью разделял и молодой наследник барона де Гранси. Яркая и буйная природа тропического острова произвела на него неизгладимое впечатление, ему казалось, что он попал в рай. К сожалению, здравомыслящий Жиль его восторгов не разделял и перед сном сделал попытку привести помощника в чувство, посоветовав ему не слишком радоваться, потому что еще неизвестно, что ждет его на берегу. Но Рене почти пропустил это занудство мимо ушей и уснул, полный надежд.
Глава 3
Через два дня после прибытия на французский остров Айль де Оранж у Рене опять началась новая жизнь. Его и еще четверых молодых парней с «Вольного ветра» продали с аукциона маленькому толстому, богато одетому человечку по имени Анри Тульон. На аукционе к нему относились с большим уважением. Как понял Рене, он владел поместьем к югу от форта, значительную часть которого занимали плантации кофе и сахарного тростника. Сразу после продажи Рене и его товарищей посадили в повозку, запряженную быком, и повезли к новому месту жительства. В повозке лежали еще мешки с мукой и еще какими-то продуктами, и было тесновато, но никто из новоиспеченных рабов не жаловался.
Ощущения от аукциона у Рене остались самые неприятные. Вновь и вновь он прокручивал в мозгу то, как месье Тульон лично, не доверяя такое важное дело управляющим, ощупывал его мышцы и заглядывал в рот, осматривая зубы. Вспоминая прикосновения его коротких толстых пальцев, твердых, как будто деревянных, Рене впал в непривычную для себя тоску. Воистину не должно людям так относиться друг к другу. Не по-человечески это.
Состояние товарищей Рене было ничуть не лучше. Даже близнецы Мишель и Матье Жослены, которые перед аукционом убеждали его, что три года – это ерунда, пролетят, и не заметишь, сидели сейчас мрачные и понурые, явно не ожидая от будущего ничего хорошего. Пьер Бокар, с самого начала предполагавший, что им придется хлебнуть здесь горя, напротив, петушился, поглядывая на проходящих мимо людей гордо и независимо. А тихоня и скромняга Серж Буше сидел, опустив голову, и вообще ни на что не реагировал.