Рене по прозвищу Резвый - стр. 12

Кроме того, у судьи де Бюссона, с которым Рене много общался и привык называть дядей Бернаром, были и другие причины для ссоры с троюродным братом, кроме первородства. У него была единственная дочь по имени Селеста, которую он очень хотел видеть женой Рене и хозяйкой Гранси. Все стороны, включая жениха и невесту, были согласны. И хотя свадьба планировалась только когда жених и невеста войдут в возраст, помолвка уже состоялась, а кроме того, был назван размер приданого и даже обговорено количество серебряных сервизов, которые будут подарены молодым. И вдруг отец одним махом все разрушил. Поэтому Рене точно знал, чью сторону займет его будущий тесть, если ему доведется решать это дело в суде.

– Хорошо, давай не будем спорить, – поднял руки Жерар, как бы признавая поражение. – Ты устал с дороги и, как я вижу, голоден, так что давай отложим все на завтра. А сегодня можно и выпить за твое возвращение. Знаешь, несмотря ни на что, я все-таки рад тебя видеть. Погоди-ка, я принесу вино.

Рене тоже не видел причин для спора. Какой смысл спорить, если он прав? И он тоже был настолько счастлив от того, что находится дома, что даже рад был видеть Жерара. Так отчего же не выпить, если все так рады?

Жерар действительно скоро принес несколько бутылок прекрасного вина, и постепенно все разногласия отошли на второй план. Все было вновь как в детстве, когда все споры и потасовки заканчивались быстрым примирением, а ночные посиделки за кухонным столом казались верхом ребячьего счастья. Малышу Луи, разумеется, много не наливали и вскоре отправили спать, несмотря на возражения и нытье, а сами засиделись до первых петухов. А потом голова Рене вдруг как-то странно потяжелела, и он провалился во тьму.

Проснулся Рене от мерзкого ощущения, что какой-то идиот раскачивает его кровать. Его и так тошнило настолько сильно, что хотелось вывернуться наизнанку, а тут еще это. Рене едва успел осознать сам факт присутствия в организме тошноты, как его тут же вырвало. К счастью, он лежал на боку, иначе бы точно захлебнулся, потому что сил пошевелиться просто не было.

Тут же со всех сторон раздались ругань и возмущенные крики, от которых голова Рене взорвалась болью. Кажется, его ударили, но боль от удара не шла ни в какое сравнение с болью в голове, и Рене почти не заметил ее. Снова послышалась ругань, затем чья-то рука поднесла к губам Рене кружку с водой. Стуча зубами о край, он сделал несколько глотков. Потом его снова вырвало, и он опять провалился в небытие.

Во второй раз он пришел в себя тоже от качки. Голова все равно болела и тошнило, но уже не так сильно. Тупо вращая глазными яблоками под закрытыми веками, Рене силился сообразить, что же это с ним такое было. Ему и раньше случалось напиваться, но такого похмелья с ним не случалось ни разу. Да и ощущение качки все никак не проходило.