Рената Флори - стр. 36
Витя был интерном и, Рената видела, испугался такого нестандартного случая, впервые выпавшего на его дежурство.
Видимо, сказать ему обо всем этом роженица успела сразу же, как только ее привезли. Теперь она ничего уже сказать не могла, потому что была без сознания. Пожилая медсестра Одинцова вводила ей в вену иглу, а Лена Тушина закрепляла флаконы с лекарствами в штативе капельницы.
Все это было очень и очень нехорошо. Рената почувствовала у себя внутри тот холодок мгновенной сосредоточенности, который всегда возникал при ощущении серьезной опасности. И встречать эту опасность на кушетке в приемном покое было категорически нельзя, это было для нее очевидно. Да и не было теперь такой необходимости: родовая деятельность у женщины прекратилась, и понятно было, что вот-вот может прекратиться ее жизнь.
– Перекладывайте на каталку и быстро везите в операционную, – распорядилась Рената.
– А как же… – начала было Лена.
– Штатив бери, – оборвала ее Одинцова. – И делай что доктор говорит.
Когда Рената вышла из операционной, была уже глубокая ночь. Прооперированную женщину увезли в реанимацию, ее ребенка, слабенького, едва живого, поместили в кювез. Вот во время этих родов точно не было никакого выплеска положительной энергии; идя по коридору к ординаторской, Рената чувствовала только усталую опустошенность.
В конце коридора маячила долговязая фигура. Присмотревшись, Рената узнала того самого папашу, который попался ей на глаза еще в приемном покое. Вернее, не узнала, а лишь догадалась, что это он, по его приметной долговязости. Теперь он был без куртки, в халате и в бахилах. И было видно, что он совсем молодой – лет двадцати пяти, не старше.
– Что же вы жену до такого состояния довели? – вздохнув, спросила Рената. – Гемоглобин чуть не до нуля упал! Она у вас что, беременность в Крестах провела?
– Я не знал, что у нее есть беременность, – ответил парень.
В том, как он произнес, вернее, построил эту фразу, чувствовалась какая-то странность.
– Интересный вы человек, – пожала плечами Рената. – Как надо относиться к жене, чтобы не знать, что она на седьмом месяце беременности?
– Она не моя жена. Она моя актриса, – объяснил парень. – Она ничего не говорила про ее беременность. И сегодня ей стало плохо во время генеральной репетиции. И я привез ее в больницу. Как она себя чувствует? И ее ребенок?
– Пока ничего хорошего, – ответила Рената. – Она в реанимации. Ребенок жив, но тоже не слишком благополучен. Муж у нее есть? Или какие-нибудь родственники?
– Мне кажется, у нее нет мужа. – Парень смотрел на Ренату с высоты своего гигантского роста. Глаза у него были необычные – при темном их цвете почему-то казалось, что они светятся. – Но, я думаю, у нее должна быть мама.