Ремейк кошмара - стр. 32
Это была острая детская коленка, прикрытая серой юбкой.
Дрожа, Юлия подошла к душу и, осторожно взявшись за край занавески, хотела рывком отвести ее в сторону, чтобы убедиться, что никакой мертвой девочки с зашитым ртом и пустыми глазницами там не было и в помине.
И по определению не могло быть.
– Великий Белк? – произнесла она, и вдруг на нее нахлынула новая волна паники, и женщина, не переодеваясь, опрометью бросилась вон, выбежала из палаты и оказалась в коридоре, где едва не налетела на миловидную медсестру, ту самую, которая хотела сделать ей инъекцию. Однако медсестра, несмотря на свои смазливые черты, отчего-то ей решительно не нравилась.
– Где мой муж? – спросила Юлия с вызовом, а медсестра, поджав губы, ответила:
– Беседует с Эдуардом Андреевичем. Вы еще не переоделись? Вам помочь?
Игнорируя ее колкий тон, Юлия вместе с медсестрой (одна бы она туда войти не решилась) вернулась в палату и велела той принести со столика в туалете ее одежду.
Та раскрыла дверь, прошла в смежную комнатку, а Юлия, стоя на почтительном расстоянии от двери, все вглядывалась, пытаясь понять – притаился кто-то за душевой занавеской или нет.
Вынеся ее вещи, медсестра заметила ее внимательный взгляд и вытянутую шею и спросила:
– Вы что-то ищете?
Юлия, схватив вещи, ответила:
– Да, там… В душе, за занавеской… Там я оставила, когда купалась…
Она запнулась, не зная, что бы такое изобрести. А в голову, как назло, ничего не лезло. Медсестра же, странно на нее взирая, явно ждала завершения фразы.
– Я там оставила свои тапочки… Такие малиновые… С вышитой белочкой.
Юлия вдруг замолчала, поняв, что взяла эти тапочки из своего кошмара.
– Извините, но у вас не было тапочек. И душ вы не принимали…
Тон медсестры был колким. Юлия же, сердито тряхнув головой, крикнула:
– Идите в душ и посмотрите! Раз я вам сказала, значит, оно так и есть. В конце концов, вам за это деньги платят…
Она осеклась, потому что о деньгах можно было и не говорить. Медсестра, ничего не возразив, двинулась в душ, отодвинула занавеску и провозгласила крайне любезным тоном:
– Как видите, ни тапочек, ни лабутенчиков. Ни с белочками, ни без оных. Мне еще что-то поискать прикажете?
Естественно, она была права – в душе, за занавеской, не скрывалась никакая девочка с зашитым ртом и пустыми глазницами, которой никогда не было и быть не могло.
Или она все же была?
– Извините. Я не хотела. Сорвалась… – произнесла примирительным тоном Юлия, а медсестра, ничего не ответив, вернулась в палату, прикрыла дверь санузла и чуть более мягко заметила: