Ремейк кошмара - стр. 12
– Это он… – выдавил из себя тюремщик, и в его больших водянистых глазах мелькнул страх. Да, Квазимодо (которому, как к своему удивлению поняла Юлия, было вряд ли больше двадцати пяти) определенно боялся его – не исключено, что он был крайне нелюбезен не только к тем, кто по его прихоти похищался и запирался в камеры этого бункера, но и к своему рабу и тюремщику.
– А у него есть имя? – спросила тихо Юлия, но Квазимодо отрицательно качнул головой.
– А у тебя… То есть у вас есть имя?
Тюремщик встрепенулся, наморщил узкий лоб, словно о чем-то усиленно размышляя, а потом беспомощно улыбнулся, демонстрируя длинные клыки.
– Было. Но я забыл. Я вообще все забываю.
Юлия задумалась. Не исключено, Квазимодо страдает каким-то психическим расстройством, не в состоянии удержать в своей памяти ужасные события, прямым участником и даже пособником которых он становится, – и это-то и объясняет, отчего этот зловещий он остановил свой выбор именно на этом субъекте. Ведь в случае разоблачения тот не сможет сказать ровным счетом ничего!
Или, как вариант, этот самый он мог пичкать его именно для того, чтобы Квазимодо не мог ничего вспомнить и тем самым стать опасным для него свидетелем, какими-то таблетками, от которых отшибает память.
И то, и другое доказывало: он был крайне опасен. Жесток. Бессовестен. И встретиться с ним Юлии не хотелось.
Совсем не хотелось. Она даже начала постепенно понимать, отчего Квазимодо боится говорить о нем.
– Великий Белк грядет! – пророкотал вдруг Квазимодо и тут же, втянув испуганно голову в плечи, посмотрел по сторонам.
Не поняв, что именно он сказал, вернее, не доверяя своим ушам, женщина переспросила:
– Что вы сказали? Что-то о… белке?
Так, во всяком случае, ей показалось.
Квазимодо, в очередной раз окинув коридор беспокойным, тревожным взором, понизил тон и заговорщически произнес:
– Великий Белк грядет!
Юлия уставилась на Квазимодо. Так и есть, она не ослышалась. И предположения ее верны: этот несчастный попросту психически нездоров.
– А кто этот… этот Великий Белк? – произнесла она, чувствуя, однако, внезапный страх. Потому что это словосочетание – Великий Белк – было настолько же абсурдно, как…
Как и пугающе.
Квазимодо же, выпучив глаза, бросился к ней, и Юлия уже было решила, что он отчего-то намерился ударить ее, но вместо этого тюремщик всего лишь прикрыл ей ладонью рот.
Ладонь была шершавая и теплая.
– Не громко, не громко! – буквально простонал Квазимодо, а Юлия, которой сделалось по-настоящему страшно, выпалила:
– Иначе что?
– Он услышит! – заявил тихо, но уверенно, словно в этом не было никаких сомнений, Квазимодо. – Услышит и придет, и…