Ремесло Теней. Игла Дживана - стр. 17

– Я не знаю ничего, что позволило бы облегчить твою застарелую боль, мальчик. Забудь об этом. Не вороши прошлое. Оставь его там, где ему самое место. В воспоминаниях.

Он ушел, а я надулся. Легко рассуждать человеку, у которого вряд ли за всю жизнь была хоть одна сильная привязанность. Разве он может понять, как сильно перевернулся мой мир, когда пришло осознание, что мама больше не вернется? Пускай все говорило об обратном, а я как тогда не верил, что она погибла, так и теперь не верю. И потому, когда поводок, накинутый Бавкидой, ослаб настолько, что можно было самостоятельно выбирать план действий, не собирался упускать возможности найти единственного человека, которого когда-либо любил. И плевать, что на это скажет Аверре, Бавкида или сам Навигатор!

Больше двадцати часов прошло с тех пор, как мы покинули Яртеллу и час, как завершился наш с Аверре разговор. Все это время я продолжал торчать в каюте, занимая пустоту внутри себя кусками никому ненужной информации. Когда становилось совсем тошно, начинал бесцельно слоняться по кораблю, минуя при этом рубку, перебирая в голове наиболее изощренные способы пыток, коими мне стоило бы угостить новоиспеченного наставника. С тех пор, как Аверре едва не проговорился, меня не оставляло ощущение, что об исчезновении мамы ему известно намного больше. И это сводило с ума.

Я продолжал бесшумно циркулировать между отсеками, сжимая кулаки, и время от времени срывал накатывавшую злость на ни в чем неповинных переборках. Все внутри так и кипело, подталкивая силой вытащить из Аверре правду. Умом я понимал, какими последствиями грозил такой поступок, но сердцу было плевать. Раздраженно пнув торчащий из стены лежак, я тяжело рухнул на постель, лелея слабую надежду хоть ненадолго провалиться в сон.

Но едва голова коснулась плоской и неудобной подушки, в дверях опять появился он.

– Если ты закончил извергать в пространство гневные флюиды, можешь подняться наверх и полюбоваться Боиджией воочию. Мы выходим из гиперпространства.

Я быстро поднялся наверх и размазался носом по главному иллюминатору, стараясь охватить взглядом как можно больше. Гиперпространство уже не рябило снаружи слепящими световыми бликами, и к нам стремительно приближался, разрастаясь в размерах, мутно-зеленый эллипсоид Боиджии.

Смотреть на любую планету с ее орбиты – зрелище неописуемой красоты, но с этим миром все обстояло иначе. Почему-то, и я сам не мог объяснить причину этого, чем ниже спускался к поверхности «Шепот», тем сильнее возрастала нервозность, поселившаяся у меня в душе. Это нельзя было списать на волнение перед неизведанным или остатки злости на наставника. Казалось, что-то снаружи давит на разум, вынуждая нервные клетки гудеть от напряжения. Пожалуй, в этом смысле, Боиджию можно было сравнить с Яртеллой. Только у нас вся защита создавалась силами лейров, а тут… словно планета сама окутывала себя аурой неприступности. Пальцы сами собою скрючивались и тянулись к шее и бокам; ужасно хотелось почесаться.