Рельсы - стр. 31

– Я говорю, извини меня, – сказал он, по-прежнему глядя в море. – Извини за то, что я тебе тогда наговорил. Ты не виноват в том, что случилось со Стоуном. Может, это я виноват, я же толкнул его тогда, когда прыгнул в дрезину. – «Такая мысль, – сказал про себя Шэм, – мне тоже приходила в голову». – Или сам Ункус виноват, нечего было стоять у меня на дороге. Да и держаться надо было как следует. Или виноват тот капитан, который разбил свой поезд и подбросил его нам, чтобы мы его обследовали. В общем, тут кто угодно может быть виноват. Я не должен был орать на тебя.

Шэм моргнул.

– Да ладно, – сказал он.

– Ничего не ладно, – настаивал Вуринам. – Я всегда бешусь, когда расстраиваюсь. и мечусь, как загарпуненный крот. – Наконец он посмотрел прямо на Шэма. – Я надеюсь, что ты примешь мои извинения. – и он подчеркнуто любезно протянул Шэму руку.

Шэм вспыхнул. Не знал, куда девать мышь, которую держал в ладонях. Наконец, освободив свою правую, неловко протянул ее для пожатия.

– Ты настоящий джентльмен, Шэм ап Суурап, – сказал Вуринам. – Так как ее зовут?

– А?

– Твою летучую мышь.

– О. – Шэм посмотрел на нее. Расправил ей крылья. Мышь возмущенно зачирикала, но вырываться не стала. Шэм долго ломал голову над ее крылом, вспоминая уроки Фремло, с нехарактерным для себя рвением роясь в справочниках по медицине. Наконец, нежно обследовав разноцветный костисто-кожистый лоскуток самыми кончиками пальцев, он нашел то место, где один осколок кости терся о другой, вправил дефект и наложил самодельную шину из щепочек.

– Ее зовут… Дэй… би, – сказал он, наконец. – Дэйби. – Имя пришло к нему из ниоткуда, родилось из паники, вызванной неожиданным вопросом, и он едва не застонал, услышав его впервые. Но поздно. Вылетел воробышек, не поймаешь.

– Дэйби. – Вуринам моргнул. – Дневная летучая мышь Дэйби. – Он почесал затылок. – Ладно, не мне судить. Дэйби так Дэйби. Как она, поправляется?

– Да, ей лучше.

– А Ункус?

– Как сказать, – ответил Шэм. – Доктор Фремло говорит, все зависит от того, как скоро мы доберемся до Боллона.

– Значит, нам надо спешить.

У них кончался дизель. Двойная причина стремиться в порт – и ради того, чтобы пополнить запас горючего на припортовых заводах, и ради бедного Ункуса, который попеременно то горел в огне лихорадки, то дрожал, то снова пел, но совсем не приятно. Скорее, завывал в наркотическом забытьи.

В один дождливый день команда увидела поезда на фоне затянутого мелкой моросью горизонта. Два, три, шесть, они были разбросаны среди отдельно торчащих скал, островков и каких-то холмиков всего в несколько ярдов в поперечнике, иногда с кривыми деревцами наверху, иногда усеянных птичьими гнездами. Еще они увидели в небе белые строчки паровозного пара. Надо всем этим возвышался потухший вулкан, его плоская вершина и изрытые каньонами склоны, на которых расположился такой же пересеченный город-порт Боллон.