Религия бешеных - стр. 15
– За «мужчину» ответишь…
Пять часов утра. Зима. До выборов – неделя. Листовок – море. Люди уже фактически мертвы. Тишина. Темнота. Мир висит на волоске.
И мой дикий хохот.
В черном зеркале из-за моего плеча озадаченно выплывает размытое мертвенно-белое лицо «НБ-Смерти» – Романа.
– Рысь, я с тебя тащусь… ты «истинный ариец»…
В этот момент Штирлиц как никогда был близок к провалу…
Весна 2004 года
…Найду – и убью.
Это просто.
Это гораздо проще, чем можно себе представить. Надо только найти. А в остальном… Я уже срослась с его смертью, она пропитала меня насквозь, она почти заменила мне кровь. Она тяжело оттягивает мне руки. Она прольется с моих пальцев, как скопившаяся на листьях дождевая вода. Его смерть шлифует меня, как нож. Его смерть войдет в него, как уже вошла в меня…
Такая мелочь, как честь… Не тебе, гнида, поднимать на нее руку. Я пригвозжу тебя к твоей смерти, я подарю себе это наслаждение. Никогда в жизни я ничего так не желала. Ты даже не поймешь за что. И меня меньше всего заботит, чтобы ты что-то понял. Наказывать тебя, что-то объяснять? Зачем? Просто найду – и убью. Как бешеную собаку.
Ты даже не поймешь. Кто бы сомневался. В этом-то все и дело. Мы не сошлись во взглядах на такую мелочь, как человеческая честь и жизнь. Так вот я утверждаю, что честь – дороже жизни. Особенно твоей. Для тебя норма – то, что пытался сделать со мной ты? Не обессудь. Для меня норма – то, что сделаю с тобой я.
Найду – и убью.
Кто-нибудь еще хочет спросить, почему я не вступаю в НБП?
Часть первая
Тропою партизанских автострад
Мы хлынем в бездонную ночь городов свежим ядом,Мы – новая боль раз за разом терзаемых стен,Наш смех раздробит стекла сна обжигающим градом,Любовь продерет до костей тромбы каменных вен…
Глава 1
Основной инстинкт мертвеца
Основной инстинкт – это инстинкт убийцы. Самое сильное, самое восхитительное чувство…
Тонко, изящно и жестоко
Что вы сделаете, когда вас убьют?
Я – вступила в РНЕ…
…Я не собиралась ничего писать. Я просто уже не умела. Были блистательные времена, когда я цинично буквально не делала шага, если он не подпадал под статью. Газетную публикацию, которую я могла продать. Души препарировались отточенными движениями скальпеля, вместо шариковой ручки тонко, изящно и жестоко сжатого в пальцах.
Я остро чувствую чужую патологию. Работа такая – ни на что не вестись, с ходу разоблачать любые попытки утащить меня в сторону, навязать свою картину мира.
Это сначала учишься подвергать все сомнению. Следующая стадия – ты перестаешь сомневаться. Все неправильное отметаешь сразу. К чистому – припадаешь и пьешь. И знаешь все помимо слов. Любые слова сыплются мимо. Нет, я могу очень внимательно впитывать всякую ересь. Лучше от этого никому не станет. Я кормлюсь тем, что выискиваю такие болячки – и расковыриваю их. Норма сама по себе – глубоко клинический случай, а отклонения от нормы – да журналисту только о них и приходится писать…