Религии мира. Руководство для непредвзятых - стр. 33

Почему? Объяснение простое. Вообще перестать думать, прекратить всю ментальную болтовню и построение образов, оставаясь при этом до конца осознанным, – значит стать пробужденным, просветленным. Но остановить поток внутренней болтовни даже на минуту очень трудно (в чем мы сами убедились). Остановить поток навсегда было бы невозможным – без какого-нибудь инструмента типа джапы. Этот инструмент восстанавливает слова против самих себя и делает ум пустым, лишив всякого смысла те слова, которые он повторяет.

Имя Амиды, произнесенное в миллионный раз, становится просто словом (а то и того меньше), но оно может вытеснить из сознания слова, которые изобилуют смыслом. Оно может очистить ум для просветления.

Критики последователей махаяны имеют все основания упрекать последних в возвращении к индуизму и в изменении на прямо противоположное многого из первоначального учения Будды. Вместо того чтобы быть светочем самому себе и стремиться к собственному освобождению, можно спокойно понадеяться на Другого, который за вас это сделает. Вместо того чтобы проверять на собственном опыте все, что вам говорят, можно повторять какую-нибудь священную фразу. Вместо того чтобы уважать Гаутаму Будду как человека, мудрого учителя, получается, что нужно обожать его практически как бога, как сверхчеловека безграничного великолепия и силы, в пантеоне, который так же велик, как пантеон индуистов, и гораздо более фантастичный. Вместо того чтобы практиковать самую простую из религий, состоящую из лаконичных лекций и бесконечных ментальных упражнений, не разбавленных поклонением, ритуалами или храмами, можно применять любые вспомогательные средства, которое только может изобрести искусство, чтобы поддерживать религиозную атмосферу и чувство; и все это дополняется эффектным разнообразием видов рая и ада, а также Вселенной, не превзойденной по обширности и воображаемому великолепию. Вмешались даже в закон кармы: бодхисаттва – это тот, кто передает свои добродетели другим! Несомненно, эта модификация делает честь сердечности махаяны, но сводит на нет закон Будды, гласивший, что мы посеем то, что пожнем. Наконец, махаяна тихо опускает учение Будды о дуккхе и универсальности страдания, а также о его восьмеричном пути, ведущем к прекращению страдания: их не отрицают, но отчасти просто принимают как должное, а отчасти и вовсе игнорируют.

Не выходит ли, что у нас здесь не две школы одной религии, а две религии, полностью противоречащие друг другу?