Реквием по любви. Искупление - стр. 35

Лиза увлажнила губы и заторможенно кивнула:

– Да! Но… как? И чем я могу помочь?

Макар едва заметно улыбнулся.

– Перед смертью твой отец нарыл на Гарика очень серьезный компромат. Если его обнародовать, то Пескаря растерзают его же люди, даже руки об него марать не придется. Но есть одно «но». Ты – единственная, кто может хоть что-то знать о местонахождении компромата! Да, на момент смерти отца ты была слишком мала. Однако Марина наверняка доверила тебе эту тайну… гораздо позже. Я прав?

От его слов ей хотелось рыдать. Горло вновь сдавил болезненный спазм.

Почти задыхаясь от отчаяния, Лиза отрицательно покачала головой:

– Мне жаль! Но я ничего об этом не знаю!

– Разберемся. – Макар ободряюще похлопал ее по плечу.

Пребывая на грани истерики из-за собственной бесполезности, девушка выкрикнула:

– Да как? Как мы разберемся? Нам даже отталкиваться – и то не от чего!

Зарутский угрюмо хмыкнул и что-то извлек из заднего кармана брюк.

– Вообще-то, отправная точка у нас есть, – признался он спустя секунду. – Черчилль велел Марине передать мне это, если с ним случится что-то непоправимое. Она его распоряжение исполнила. Только вот… мне до сих пор не удалось понять задумку Кирилла. Не удалось выяснить, что означает данный шифр. Давай начнем хотя бы… с этого!

Взглянув на мужчину, Лиза забыла, как дышать. В ладони Макара сверкало ожерелье ее матери из зеленых бриллиантов. То самое, которое она видела во сне-воспоминании. То самое, которое собственноручно рисовала на листе бумаги. То, на которое можно было купить целый город…

– Молодой человек, просыпайтесь! Молодой человек?

Гордеев с трудом разлепил налившиеся свинцом веки, потянулся и потерянно уставился на женщину в белом медицинском халате, силясь понять спросонья, где находится и какого черта здесь забыл. А находился он в лучшей больнице их города. Именно сюда доставили его близких людей. Экстренно. На вертолете. Ибо в ситуации Лёхи… на счету была каждая минута. Хвала небесам, довезли его живым. И помощь оказали своевременно. Врачи делали все возможное, но никаких гарантий не давали. Брат никак не приходил в себя, и никто не понимал, почему именно.

Искали причину, но не находили. А Андрея от страха за жизнь брата так жестко колошматило, что темнело в глазах. Горло точно тисками сдавили. Ноги – и те отнимались. Стоило лишь на гребаную секунду, на краткий миг представить, что он никогда больше его не увидит, что это… конец, и грудную клетку тотчас же будто кинжалом вспарывали. Боль становилась адской. Нестерпимой. Хотелось орать – громко, до хрипоты. Хотелось громить все вокруг, в кровь сбивая кулаки.