Реквием по любви. Грехи отцов - стр. 39
Анатолий с ненавистью уставился на Борзого:
– Мне плевать! Рассказывай!
Дмитрий выпрямился во весь свой немалый рост:
– Совсем забыл, – оскалился он, вынося вердикт, – и тех, кого не пугает смерть, можно сломить, Толя. Ты мал еще, не понимаешь. Но достаточно лишь найти… нужный рычаг давления. Тот самый, что страшит куда сильнее погибели. И знаешь что? Твой я нашел!
– Ну да! Пытать, что ли, будешь?
Пока Решетников плевал в его адрес не самыми лестными эпитетами, Борзый в упор посмотрел на Сокола. Оба понимали – и понимали отчетливо, что другого выхода у них нет.
– Заводи! – принял наконец решение Похомов.
Друг оставил их меньше чем на минуту. Вскоре дверь распахнулась, и в помещение он ввалился вместе с мужичком лет тридцати пяти на вид. Низкорослым, щупленьким, по телосложению напоминавшим подростка. Словом, жилистым. И если «гость» всматривался в расквашенную Толину физиономию, явно не узнавая, последний признал мужика сразу. От того и замер напряженно, настороженно.
– Какого хрена? – крякнул Решето, пытаясь подняться.
Не тут-то было. Рухнул обратно, видимо, сил у него не осталось от слова совсем.
– Смотри-ка! – Похомов хрустнул позвонками затекшей шеи. – Знакомые все люди. Даже не обниметесь?
– Ты что задумал? – Голос Решетникова дрогнул, выдавая степень его напряжения.
– А что? – удивленно вскинул брови Борзый. – Не рад? Как же так? Почти семья! Вместе на зоне чалились. В одной камере сидели и за одним столом баланду жрали. А потом, пользуясь тем, что он от природы немощный, и ради собственного престижа ты из него опущенного сделал. Так?
Мужичок злобно прищурился и кулаки стиснул. Понял, кто перед ним. Анатолий, точно парализованный, на него таращился. Не моргал даже.
– Так? – гаркнул Дмитрий, заставляя присутствующих вздрогнуть.
Решето по-прежнему ни звука не проронил. Только зубы сильнее стиснул.
– Все так, Борзый, – подтвердил хлюпик со смешным прозвищем «Верзила».
– Не западло тебе с опущенными беседы вести?
– А тебе не западло было сокамерника драть?
– Да вообще, мужика, в принципе! – внес свою лепту Сокол, брезгливо скривившись. – Лучше бы, падла, сам себя удовлетворял!
– Вам не понять. Вы срок не мотали. Условка не в счет. На зоне свои правила!
– Ну, как знаешь, – презрительно фыркнул Похомов и переключил внимание на Верзилу: – Он твой.
– Вы… вы че? – закричал Решетников, из последних сил отползая назад. – Это беспредел. Борзый, лучше пристрели меня! Слышишь?
Дмитрий окинул его скучающим безразличным взглядом.
– Зачем? На зоне свои правила. А у меня свои. Не переживай. Он лишнего себе не позволит – не допущу. – Стоило парню облегченно выдохнуть, как Похомов добил его окончательно: – Сделает лишь то, что сделал с ним ты. Не более.