Ректор (не) подарок - стр. 46
— Не понимаешь, правда?! — Донской буквально запыхался от раздражения. — Даже не знаю, с чего бы начать…
— Мама говорила, всегда начинать с кофе… Может, заварим пару чашек в честь примирения, а? — как можно миролюбивей прошептала. Стараясь всем видом показать, что мне плевать на то, как крепко мужское тело вжимает меня в дверь... Плевать, что так отчетливо проступает под брюками Арсения Александровича и упирается мне в живот… Плевать, что его сильные руки скользят по моей талии, слегка поглаживая... Совершенно и бесповоротно плевать!
— Смешно, Петрова! — фыркнул тот, но с места не сдвинулся. Даже наоборот: будто еще сильнее вдавил себя в меня. Теперь даже дышать становилось невыносимо тяжело. — Может еще чего-то пожелаешь?
Сглотнув ком, я зажмурилась и откинула голову назад. Во тьме все казалось нереальным. То, что происходило между нами с Донским — неправда. Мой сон. Привиделось.
— Хочу домой. Очень устала. Киньте мне денег на такси и разойдемся, — прошептала я так хрипло, что сама не узнала свой голос. А все потому, что нос Донского неожиданно коснулся моей шеи. Будто совсем случайно… И провел дорожку от уха до линии платья.
— Кину, Настенька. Кину… — как-то уж слишком кровожадно пошептал мужчина. А потом сжал мою талию так, что в глазах потемнело. — Ничего не дам!
— Но ведь вы сами меня здесь заперли! — воскликнула я оскорбленно.
— А ты меня не послушала! — в тон мне прорычал Донской. — А я предупреждал.
— Я не обязана слушаться. Вы мне никто, — мое тело стало чувствительным, как оголенный провод. Каждое, даже самое мимолетное касание, отзывалось во мне непривычно остро.
— «Никто»?! — босс оскорблённо фыркнул со стиснутыми зубами. Клуб пара, выпущенный из губ, заставил мою кожу покрыться мурашками. — Я намного более «кто», чем кто бы то ни был!
Стоило отстраниться. Возможно, даже отвесить Арсению Александровичу мощную пощечину за то, что позволил себе перейти грань! Но, почему-то не могла заставить себя шевельнуться. А ведь я так сильно его ненавидела!
— Вы сломали мне мозг! — заныла я измученно. И томление это было отнюдь не из-за резких слов ректора. Было что-то в его осторожных умелых поглаживаниях… С ума сводило!
— Значит, — выпалил тот урчаще. Правая рука с талии мягко поползла вверх, сжимая за собой платье, — надо выпить вина, которое я принес, и во всем разобраться.
— Вина… — я хохотнула. Скрывая истинные чувства за показательной равнодушностью. — Мой гастрит и колит уже начали читать «Отче наш»!
— Такая молодая, а уже больная… — рука все уверенней приближалась к моей груди. Я затаила дыхание.