Река во тьме. Мой побег из Северной Кореи - стр. 25
– Вы сами-то хоть понимаете что-нибудь в сельском хозяйстве? Кто дал вам право командовать мной?
Я огляделся – нет ли поблизости кого-нибудь из партийного начальства. Никого не было, и я решил устроить перекур.
После этого я обратил внимание, что постоянные сельскохозяйственные рабочие и палец о палец здесь не ударили. Только раздавали ценные указания нам, членам СДМ КНДР, и еще солдатам. Но в конце дня они наперебой уверяли, что выполнили дневную рабочую норму, и начальство так и записало у себя. Никто из нас и слова поперек не сказал. Если ты пленник невменяемой системы, изобретенной невменяемыми людьми, лучше уж не спорить, а делать, что они говорят.
И хотя я держал рот на замке, я не мог не удивляться, насколько эти сельхозрабочие все же двуличны. Перед вышестоящими «экспертами» по сельскому хозяйству они были сама покорность. Но в общении с нами – тираны. Почему? Я понял это лишь позже, уже во время сбора урожая.
Сбор урожая носил выспренное название – «осенняя битва». Уж и не знаю, кто придумал его, но от него за милю несло «духом Ким Ир Сена». У того все именовалось «маршами», «походами» или «битвами». Громкие слова и лозунги, призванные заставить людей трудиться без устали. Всегда неуместно-пафосные, одновременно абсурдные и истеричные.
С наступлением сбора урожая нас «вооружили» серпами и, как и весной, выстроили в шеренгу. Какой-то клоун скомандовал «Вперед!», и мы двинулись жать рис. Наши кураторы подгоняли лающими приказами, рабочие кооператива ретиво имитировали бурную деятельность, а мы, члены СДМ КНДР, были единственными, кто по-настоящему работал. Это был воистину каторжный труд.
К заходу солнца я испытал облегчение при мысли, что наш рабочий день подходил к концу. Вот только он и не думал заканчиваться. Когда совсем стемнело, один из кураторов приказал нам собрать старые автомобильные покрышки и выложить их на дороге вдоль рисового поля. Я понятия не имел, кто их привез сюда, но мы выложили их, как было велено.
– Что дальше с ними делать? – спросил я одного из сельхозрабочих.
– Мы должны собрать урожай сегодня, – спокойно ответил он. – Приказ сверху.
Стемнело, и сельхозрабочие подожгли старые покрышки. Свет от этого вонючего пламени дал возможность проработать и всю ночь.
Ну а почему бы просто не отправиться спать, а закончить сбор урожая на следующий день? Рис никуда бы с поля не делся за эти 6 часов. К чему эта спешка? Ответ был прост: бюрократия.
Деревенскими фермами управляли местные «руководящие комитеты». Эти комитеты отвечали за все – за оборудование, за ирригацию, за материалы. Сельхозрабочим только и оставалось, что исполнять распоряжения комитета. Все это называлось «передовой организацией труда» (здесь, по-видимому, речь идет о так называемой «Тэанской системе работы», принятой по указанию Ким Ир Сена в 1961 г., когда «руководство на местах» перешло от специалистов к партийным функционерам, так как первые в силу своей «профессиональной ограниченности» не могли потребовать от людей трудовых подвигов.