Река во тьме. Мой побег из Северной Кореи - стр. 12
После заявления Ким Ир Сена «Чхонрён» начал массовую кампанию репатриации, называя это «гуманизмом и человеколюбием». В следующем году, в 1959-м, японское Общество Красного Креста и корейское Общество Красного Креста тайно договорились в Калькутте о заключении «Соглашения о возвращении». Четыре месяца спустя первые суда с возвращавшимися в Корею отплыли из японского порта Ниигата. Вскоре после этого люди из «Чхонрёна» зачастили к нам с уговорами. Они полностью поддерживали идею массовой репатриации.
Знал ли об этом Международный комитет Красного Креста? Соединенные Штаты? ООН? Да, да и да. И что они предприняли против этого? Ничего.
В первые годы так называемой репатриации из Японии в Северную Корею уехали приблизительно 70 000 человек. Этот процесс продолжался до 1984 года, прервавшись лишь однажды на три с половиной года. За этот период в Северную Корею перебралось около 100 000 корейцев и 2000 их жен-японок. Это была чертовски большая по численности эмиграция. И вообще впервые за всю историю столько людей выехали из капиталистической страны в социалистическую.
Японское правительство активно способствовало репатриации, исходя, возможно, из гуманитарных побуждений. Но я считаю, что они на самом деле руководствовались самыми мерзкими и циничными соображениями. Присмотритесь к фактам. В период японского колониализма (Корея была колонией Японии с 1910 по 1945 год. – Прим. ред.) тысячи и тысячи корейцев согнали в Японию против их желания, превратив в рабов, а потом и в пушечное мясо. Теперь же правительство боялось, что эти корейцы и их семьи, так и оставшиеся в Японии людьми второго сорта, обреченные в послевоенные годы на нищету, могут стать источником нестабильности в стране. Отправка их в Корею была решением проблемы. Только и всего.
Правительство Северной Кореи понимало, что страна отчаянно нуждалась в восстановлении после Корейской войны. В такой ситуации приток рабочей силы был очень ко времени. Ким Ир Сен с пеной у рта доказывал миру, что Корейская Народно-Демократическая Республика во всем превосходит Южную Корею. Перспектива возвращения тысяч корейцев, готовых влиться в ряды пехотинцев «Большого марша вперед» (так я называл эту идею), подогревала его маниакальные иллюзии.
Таким образом, массовая репатриация была как нельзя на руку правительствам обеих стран – прекрасной взаимовыгодной ситуацией для всех, кроме тех простых людей, которые стали ее жертвами.
На нас обрушивался шквал наивной, ребяческой истерии: «Воспользуйтесь благами работы и учебы в Северной Корее!» «Северная Корея – рай на земле!» «Чхонрён» и пресса пели эти песни хором. Важные шишки в «Чхонрёне» просто помешались на этом, а журналисты демонстрировали восхитительное простодушие. Ну, конечно, они чувствовали вину за колониальную политику Японии по отношению к Корее, но эта вина, вместо того чтобы отточить их аргументацию, замутняла сознание, сводя на нет их критичное восприятие событий. Я имею в виду, что даже во второй половине ХХ века они все еще считали коммунизм дорогой к безграничному счастью человечества. Интересно, испытал ли кто-то из вопивших об этом на всех углах всю горечь страданий впоследствии? А ведь именно они и несут ответственность за эти страдания.