Река убиенных - стр. 8

Тем временем бой у скалы постепенно затихал. Чувствовалось, что прижатые к ней диверсанты отстреливались последними патронами. Но Штубер молил Бога, чтобы агония эта продлилась еще хотя бы полчаса. До тех пор, пока окруженные у каменных выступов десантники из полка «Бранденбург» держатся, основная масса брошенных на подавление десанта русских будет прикована к ним. Освободившись, они сразу же начнут прочесывать окрестности укрепрайона и ближайшие села.

Еще какое-то время Штубер уходил по кромке ольховника, но как только почувствовал, что упорно пробивавшиеся через заросли русские окончательно потеряли его след, в отчаянном прыжке дотянулся до склона небольшого оврага, скатился по прелой перине прошлогодних листьев, дополз до ствола иссеченного осколками дуба и замер за ним. Позиция оказалась крайне неудачной – это он определил сразу же. Отсюда он не мог видеть ни опушки рощи, ни подходов к оврагу, а каждый возникший на склоне преследователь прошил бы его первой же очередью.

И все же, понимая это, Штубер не двинулся с места. Казалось, у него уже не было сил не то что выбираться из оврага, но даже пошевелиться. Несколько минут он так и лежал, прижавшись щекой ко все еще горячему стволу шмайсера, в рожке которого уже не осталось ни одного патрона, и полузабвенно закрыв глаза.

Оберштурмфюрер слышал, как, постреливая на ходу из винтовок, русские входили в рощу. Слышал их ругань, доносившуюся уже со склона долины, на которой они, взяв в осаду стога и постройки, приказывали сдаться укрывшимся там воображаемым парашютистам.

Но лишь когда шум преследования начал долетать издалека, уже, очевидно, из опушки леса по ту сторону долины, оберштурмфюрер наконец со всей ясностью осознал, что спасен. На какое-то время – спасен. И что времени этого у него осталось ровно столько, сколько понадобится одной части русских, чтобы расправиться с последними десантниками у скалы, а другой – чтобы вернуться из долины. Однако Штубер старался не думать об этом. Он блаженствовал. Будь его воля, здесь, на этой перине из травы и хвои, заночевал бы. Возможно, это была бы самая эдемская ночь из когда-либо проведенных им.

Затихли голоса. Совершенно неожиданно, как внезапно прерванная жизнь, умолк, отстучав последними выстрелами, охрипший пулемет. Однако спасительную лесную тишину, которая вот-вот должна была подступить к этому небольшому лесному урочищу, уже вспахивали явственно слышимые шаги, ревматическое потрескивание веток, приглушенные, еле выговариваемые сдавленными одышкой глотками проклятия.