Реинкарнация: Последний из рода Тьмы - стр. 38
Сказанное аристократом офицеру очень не понравилось. Но кто он такой, чтобы перечить ей?
-- Что с ним делать? – растерянно спросил Грег.
-- Сейчас? Ничего. А вот как проснется – шамана простого, желательно, чтобы подлатал его и обязательно покормить.
-- Что? Кормить? Его? – озлобленно оскалился «молочник», -- Да ни...
Договорить он не смог, ибо удлиненный клинок, который Мария выхватила из-за пояса, навязчиво терся об его кадык.
-- Еще вопросы есть?
-- Никак нет, -- пробормотал воин.
-- Выполнять.
Грузный воин пыхтел от злобы, но переть против Мари – не собирался. Дождавшись, пока аристократ покинет коридор городской тюрьмы, он плюнул на пол, и пошел «исполнять» волю Госпожи.
***
Мария тяжело плюхнулась на кресло из красного дуба, обшитое замшей, протянула ноги и, наконец, сделала первый глоток холодного вина.
Часы отдыха, которые иногда появлялись у нее, она предпочитала «заполнять» выпивкой и сном, чтобы хоть как-то разгрузить голову. Уж больно много на ней было ответственности, и не только за «честь семьи», но и управление подобными идиотами, которыми наполнен город.
Первый бокал был осушен почти залпом, как и второй, и слегка порозовевшее лицо, наконец, растянулось в блаженной улыбке. Она осмотрела свою спальню, внимательно вглядываясь в каждый уголок, ожидая шпиона или кристалл слежки, и понимая, что все чисто, выдохнула.
Встала, немного неуклюже стянула с себя сапоги, облегченный кожаный доспех, кинула все это на ковер около стола и развалилась на кресле в одном нижнем белье.
-- Хорошо... – протянула она после очередного глотка, и начала поглядывать на заветную полочку, где хранилась трубка и чарующие травы.
Пересилив свое уставшее, успокоившееся тело, с легким трудом поднялась с кресла, слегка пошатываясь добралась до заветных предметов, и уже более раскованно уселась на сиреневый ковер.
Выпуская из носа красный дымок, ее голова вдруг обрела такую желаемую пустоту. Пустоту, в которой нет переживаний и мыслей, а мана, которую она сегодня вдоволь тратила, начала ускоренно восстановляться, изливая в ее тело силу.
Но насладиться покоем было не суждено.
Противный тикающий звук, который раздался из набедренной сумки на полу, сулил неприятный разговор с кем-то из родственников. А неприятным – он был всегда. Родители или бесконечные родственники звонили только по всякой херне, на которую Мари было до лампочки.
Мария откинула трубку, не удосужившись потушить «уголек» и подползла к сумке, тщательно в ней порылась и достала небольшую шкатулку из белого камня. Открыла ее, и из нее раздался недовольный голос ее отца: