Речи немых - стр. 9
«Избрали меня председателем госпиталя»
Русов Павел Никифорович, 1897-1978 гг., дер. Спирино Костромской губ.
В Тамбов я приехал в 1916 году, где зачислен был во 2-ю роту 204 пехотного полка. Мой отделенный командир младший сержант Василий Козумов был моего роста, очень красивой наружности. Он как за своим братом за мной ухаживал. По ночам урывал своей шинелью и одеялом. Я занимался прекрасно и был первым солдатом нашего отделения. Он рекомендовал меня в учебную команду. Я пошел в команду, где мне достался отделенный командир, младший унтер-офицер Миниев. А взводный офицер был прапорщик Увейнов. Офицер среднего роста широкий в плечах. Мы вскоре узнали, что он был борец и хороший шулер играть в карты. Раз обыграл на 2 тысячи рублей командира Московского округа Морозовского, а на другую ночь выиграл опять 2 тысячи рублей и стал жить на широкую ногу. Завел шинель как у генерала и стал ездить на бегунках к нам в Ахмединовские казармы и другой раз придет пьяный. Но мы его любили и уважали. Раз я попал под неприятности и меня привели к нему на расправу. Он выслушал мои объяснения и велел поставить меня «под винтовку» на 2 часа. Такое было мне наказание, больше он дать не мог, а мог передать по команде мое поведение начальнику команды, который дал бы мне 20 часов «под винтовку». Он меня спросил: «Ну, что попался, «Канарейка»?» Он так меня называл. Дело в том, что я во взводе был запевалой и был голос у меня тонкий. Он говорил: «Запевай, «Канарейка»!» и я запевал …
До февральской революции у нас в роте произошел ужасный случай, какого мы не видали, как пришли на службу. За какую то маленькую провинность один наш офицер дал наказание одному украинцу 10 шомполов. И вот что бы выполнить это приказание, этого мужика повели на конюшни. Но в это время солдаты возмутились и схватив виновника бросились на унтеров и отбили несчастного солдата. После этого пришел прапорщик и сделал митинг роты и рассказал про наказание, которое заслужила рота. Вскоре произошла революция и прапорщика куда-то дели, перевели в другой полк …
И вот я попадаю на уроки к моему старому отделенному Василию Разумову, который отправлял меня в учебную команду, и к своему земляку по деревне Шевелеву Гаврилу Федоровичу, который ушел на фронт с первой маршевой ротой. Попал я в 20-й Рижский полк, стоявший на участок левее Двины против Золотой Горки.
Я стоял в одну ночь на посту и наблюдал за противником, как вдруг прилетела от него пуля и ударила в мою винтовку и разорвалась против лица и поранила меня в лицо. Один осколок попал в правый глаз около зрачка и тут по сие время косил, и не поворотить глаза, но врачи забеспокоились и направили меня к специальному врачу в г. Москву. Приехал я за 4 дня до Октябрьской революции и попал в госпиталь № 115 против Павелецкого вокзала. В госпитале после Октябрьской революции меня избрали председателем госпиталя и я стал об нем заботиться. Открыл там школу. Дали мне двух молоденьких учительниц, которые были уже в то время партийными, и стали помогать мне в правлении госпиталем. Моя голова была еще забинтована марлей, а мне сразу пришлось бежать в город искать подводы и ехать по картошку. 500 раненых солдат были спасены мной от сильной голодовки, где выдавали по 200 гр. хлеба в день. А в это время на улице свирепствовала стрельба из винтовок и пулеметов, и стреляли все кому не лень и в кого не поймешь. Так продолжалось трое суток, после чего можно было выходить на улицу и ездить с раненными бойцами в Большой театр, где проходила драма «Евгений Онегин». Но из театра приходилось идти пешком, трамваи уже переставали ходить. Когда я провел в госпитале 2 месяца и все было установлено, что осколок из моего глаза вынуть нельзя я попал на Комиссию и мне дали 10 месяцев отпуску, и я уехал в д. Спирино, где и был выбран председателем Спиринского сельсовета …