Рецепт счастья от доктора Тины - стр. 13

Самолет летел уже над Восточной Европой, когда Ашоту еще снилось, что он зачем-то везет этого мертвого старика на специальной каталке в огромный ангар в степи, похожий на те, в которых стоят военные самолеты. Этот ангар, сделанный из металлических, обшитых пластиком широких полос, был поделен на множество отсеков, набитых медицинским оборудованием, и представлял собой муниципальную больницу, что-то вроде нашего межрайонного лечебного объединения. Он завез каталку в блок интенсивной терапии и закричал:

– Надя!

К ним подлетела Надя, бесплотная, как и при жизни. Посмотрела на мексиканца и с расстояния определила: «Ему уже не поможешь».

– Мы должны помочь себе, – сказал Ашот и накрыл голову старика синтетической марлей. – Поедем со мной домой.

– Нет, не могу. Мой дом теперь здесь.

– Но ведь он пуст?

– Нет, не пуст. – Надя задумалась. – В нем живет любовь.

– Я обязательно поеду в Питер. Что-нибудь передать твоим родным?

– Вот, возьми. – Она достала из кармана медицинской пижамы фармакологический справочник на английском языке.

– Зачем он им нужен в Питере?

– А ты передай.

Он взял справочник в руки и увидел, что это не справочник вовсе, а томик стихов. Аккуратная книжка в обложке с золоченым теснением. «Поэзия Серебряного века». Он оторвал лоскут от простыни мексиканца и завернул в него томик. И уже после этого вдруг развалился в его сознании высокий ангар в жаркой степи, улетела куда-то Надя, а он сам вдруг очутился в московской больнице в их старой ординаторской на синем продавленном диване.

– Э-эй! Есть здесь кто-нибудь? – крикнул он и проснулся.

Самолет уже сел в Домодедове, и пассажиры выходили из салона. Он встал и пошел за всеми. Мальчик Вася уже куда-то исчез вместе со своей мамой. И как-то внезапно и шумно навалился на него беспорядочный зал: очередь на паспортный контроль, сутолока встречающих, навязчивые предложения таксистов и частников. И когда, миновав это все, Ашот наконец вышел на улицу, его встретил мокрый блестящий асфальт и запахи города: смога, дождевых капель, тающего снега и жареных пирожков. Все те московские запахи, которые, как у Пруста, способны вернуть уж если не само утраченное время, так хотя бы попытки его поисков.

У Тины в кармане раздался телефонный звонок. Она шла с сенбернаром в ближайший сквер, осторожно обходя лужи. Сеня, тоже не любивший мочить лапы, просто переступал через них. Услышав звонок, он чуть повернул к Тине голову. Она мысленно сжалась, помедлила, доставая телефон. Еще не видя экран, но представляя на нем знакомые цифры, она одновременно и хотела, и не хотела, чтобы высветились именно они. И страшно ругала себя мысленно за желание их увидеть.