Рецепт - стр. 1
© Lena Swann, 2020
ISBN 978-5-0050-9231-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Кирилл тяжко болел всю зиму: какая-то смертельная зараза гуляла по всему лазурному побережью, косила всех подряд, и французов и эмигрантов, и богатых и нищих, – у знакомых французов в Ницце на Карабасэль, из четырех заболевших детей, чуть не умер старший мальчик, и Кириллу тоже уже временами казалось, что и сам он не выкарабкается. В Ниццу, чтобы не заражать друзей еще больше, он старался не выбираться – так и осел на (теперь уже пожизненной, видимо) даче, в гористом местечке над морем, на кривом перегоне между Монако и Ментоной, которое (смешно, за это и купил) так и называлось: Datcha. Зловещий вирус, который, видимо, из суеверной предосторожности, местные жители предпочитали называть «гриппом», к январю перешел в воспаление легких, и до невыносимости пахучий женскими духами вертлявый брюнет-француз – частный врач – каждый день дважды, утром и вечером, приходил делать Кириллу уколы – и это чем-то карикатурно напомнило Кириллу моряцкую его юность, долгие заграничные рейсы на корабле, когда вдруг что-то случалось, и молоденькие медсестры, хихикая и стесняясь, жарко защемляя кожу, ставили на широкую накачанную плечистую боксерскую спину распластанного на жутко холодной, клеенчатой медицинской койке подхохатывающего и подкашливающего Кирилла горячие банки.
Асе он впервые написал растроганный и-мэйл на православное Рождество (выведал, как бы невзначай, под выдуманным, как бы политизированным, предлогом, через практически незнакомых знакомых, что она в Брюсселе) – написал не то от тоски из-за вынужденного карантинного пересида взаперти дома, не то из дурацкого страха: «а вдруг – и вправду помру, – и, что ж, мы с ней так никогда и не увидимся и не поговорим толком?» – хотя до этого – вот уже несколько лет, с момента экстренной и ее, и его эвакуации из России сразу же после Болотного разгрома и уголовной ловли, он не то чтобы не думал о ней, а, как-то, скорее, стеснялся ее через друзей впрямую разыскивать, – знал только, что она в безопасности. Ася уехала, потому что ее ловили, а Кирилл (который всего-то в паре-тройке уличных протестов участвовал) – скорее из запредельного омерзения. А так же из-за того, что не только к узурпаторскому режиму, но и к уличной оппозиции он особого тяготения не испытывал – с тоской выслушивал, как какие-то революционно настроенные не очень приятные ему мужчины и женщины орали на митингах в мегафон, скандируя что-то по слогам, и как толпа, так же ритмично, за ними точь в точь повторяла, – и в общем-то, грустно вздыхая, отдавал себе отчет, что выбор невелик: либо – оставаться и бороться (но тогда заткнуть нос и забыть про разборчивость и вкусовщину), либо отваливать за бугор в знак протеста – чтоб не нести моральной ответственности за преступные действия режима. Врастать же в родную почву как гриб и жить молча вегетативной жизнью, как жили многие из его соседей в Москве, Кирилл считал подлостью и низостью, не достойной человека.
Но ему-то отваливать было куда – маленькую дачку в буйно-заросшем, по-средиземноморски мимозно-хвойно-розмариновом, с толикой высоченных пуавриеров и карликовыми каракулевыми кипарисами пирамидальной масти, местечке Datcha он купил уже лет двадцать назад, как только самопальный его бизнес для прокорма себя и матери – прогон, на заказ, юзаных японских автомобилей через Владивосток в Москву – вдруг (на диких пост-перестроечных дрожжах) превратился в успешную фирму, с модным московским автосалоном. А Ася бежала в никуда, – и Кирилл (который все эти годы то и дело думал: «надо бы разыскать, как-то тактично предложить ей помощь… да неловко… ну кто я ей? никто! раз улыбнулись друг другу за общим шумным столом в «Китайском летчике»! ) искренне был рад узнать через неблизких знакомых, что, оказывается, Ася сделала уже удачную карьеру в еворопейской какой-то там правозащитной организации и снимала себе квартиру в Брюсселе.