Ребус-фактор - стр. 18

Впервые я ночевал в буше лет в десять, правда, не один, а в компании более взрослых парней. Мама тогда отчитала меня, но не за самовольство, а за плохую подготовку, и высмеяла наше кое-какерство. А хорошо сидеть в буше у костерка и травить байки! О бушменах – это уж обязательно. Дескать, водятся в самых непролазных местах буша маленькие, ростом всего до колена, голые человечки и, если их ненароком побеспокоишь – пакостят. А пакостить они умеют и отличаются злопамятностью, так что если утром обнаружишь, что кто-то нагадил в твою кружку или украл уздечку, – лучше скорее выбирайся из буша и по меньшей мере месяц не кажи туда носа. Потом опять можешь приходить. Сказки, понятное дело.

Но в этот раз о бушменах мы, конечно, не вспоминали.

– Завтра к гряде пойдем? – спросил Джафар, устроившись у очага по попоне.

– А куда же еще.

– Значит, в Штернбург к твоему дяде Варламу?

– Точно.

– А по-моему, зря, – сказал Джафар. – Раз уж вертолет выслали нас разыскивать, так за всеми нашими родственниками уж точно наблюдение установят, неважно, где они живут. Хоть в Штернбурге, хоть в самом Новом Пекине. Явимся мы к твоему дяде, а там нас и возьмут.

– Он мне не дядя и вообще не родственник, – объяснил я. – Дядя Варлам – это так, слова. Он бывший муж моей мамы, ее первый муж.

Джафар вытаращил глаза, а я смутно припомнил, что его семья исповедует адаптивный махдизм. Кажется, в этой секте разводы не то чтобы совсем запрещены, но считаются делом постыдным.

– И нечего таращиться, – сказал я спокойно. – Они разошлись полюбовно и остались друзьями. И отец мой к нему нормально относился, как я слышал. Варлам мне действительно как дядя. Но не родственник. Мама знала, к кому нас направить.

Джафар только покивал, но я понял, что моя мама сильно потеряла в его мнении. Он правильно сделал, что воздержался от комментариев, – я бы на нем живого места не оставил.

– Покажи-ка мне свою рогатку, – попросил я.

Он показал. Я несколько раз натянул резинку – тугая, ничего не скажешь, – пожал плечами и вернул рогатку хозяину.

– Странно все-таки… А стрелял чем – обыкновенной гайкой?

– Чем же еще.

– И почему, по-твоему, толстопят после твоего выстрела сбесился?

– А я почем знаю?

Кажется, он действительно не знал, а догадок строить не хотел. Зато у меня в сознании уже брезжила версия.

– Пойдем логически, – сказал я. – Толстопят – зверь серьезный. Поэтому даже ручных толстопятов перед работой обязательно пичкают транквилизаторами. Получается очень послушный, хотя и несколько заторможенный толстопят. Верно?

– Ха! Это все знают.