Ребенок от мужа сестры - стр. 5

— Я Мамаева, господин Бергер. Советую не забывать про это, — говорю в тон ему. Никому не позволю меня принижать и вести себя со мной так.

— Для меня ты всегда будешь Ласточкиной, — вдруг говорит он, а я замираю перепуганной птичкой.

Узнал?

Да нет, не может этого быть. Мы слишком похожи с Татой, как две капли воды. Нас даже в детстве не могли различить, поэтому всегда за проступки доставалось мне. А Тата у нас белая и пушистая. Впрочем, и самая лучшая.

— Мы с вами видимся всего третий раз в жизни, поэтому такие фривольности вам непозволительны. Ни в каком контексте, — удерживаю маску безразличия, хоть в душе трепещу от мысли, что всё же Бергер меня узнал.

В ответ мне достаётся нахальная улыбка, от которой хочется врезать ему в лицо. Желательно посильнее, но кто я против него — хрупкая девушка против чемпиона Европы по боксу. К тому же, мужа сестры-близняшки.

— Может, всё же впустишь, и мы спокойно с тобой поговорим?

— Ну, входи, коль пришёл, — отодвигаюсь, пропуская его в квартиру.

Мужчина, не разуваясь, проходит внутрь, двигаясь по направлению к кухне. На миг замираю, вспоминая, что именно там творится, но потом отбрасываю эти мысли. Мне всё равно, что он подумает и скажет. Его жена Тата, а не я.

Бергер останавливается на пороге, а я проскальзываю мышкой мимо него. Нужно собрать осколки от разбитой чашки на полу. Мужчина молчит, как и я. И это раздражает. Если пришёл разговаривать — говори, если нет, то покинь эту квартиру. Желательно раз и навсегда.

Приседаю на корточки возле фарфоровых осколков и собираю их в руку, никак не замечая Яна.

— Ты что творишь? — слышу над собой грубый голос, но не вздрагиваю.

Я привыкла собирать разбитую посуду в ладонь, а уже мелкие детали сметать веником.

— Что здесь вообще произошло? — спрашивает, но я молчу, продолжая заниматься своим делом. Его это никак не касается.

Но моё молчание расценивают по-другому. Резко и больно меня хватают за руку, именно ту, куда собирала разбитую чашку, отчего осколки рассыпаются вновь на пол, а меня саму притягивают к мужскому телу.

Хмурюсь, смотря вниз, а потом поднимаю разъярённый взгляд на человека, что всё больше начинает меня раздражать.

— Какого чёрта ты творишь, Бергер? — взрываюсь. Меня этот человек бесит, и его нахождение в моей квартире мне ненавистно.

— Это ты что творишь, дура? — злой голос грохочет на всю кухню, но я ни капельки не боюсь, а смотрю на него в упор, чтобы он понял, как я его ненавижу.

— Вас моя жизнь никак не касается, — вырываю руку, хоть и чувствую боль от того, насколько сильно пальцы Бергера сжимали кожу.