Ребенок от бывшего мужа - стр. 5
Выпутываюсь из рук Марины и открываю глаза. Тело начинает бить крупной дрожью, и я, как ни странно, ничего не могу с этим поделать.
— Матвей... — начинаю, но меня тут же обрывают, со злостью глядя на меня.
— Я ещё раз спрашиваю: Марина, что эта девушка здесь делает? — в его глазах ненависть, жгучая, такая, что обжигает, ранит меня. Мне неприятно, больно видеть его таким.
Что я сделала тебе, Матвей? За что я заслужила твою ненависть в глазах?
Матвей стоит напротив, в нескольких шагах от меня, в чёрной рубашке с закатанными рукавами и идеально выглаженных такого же цвета брюках. Холодный, злой взгляд, который я прежде никогда не видела в свою сторону. Только в тот злополучный день, когда муж выставил меня из нашей бывшей квартиры. Серьёзные черты лица, лёгкая щетина, слегка мокрые волосы, чёлка, которая спадает на глаза, что хочется откинуть её назад, зарываясь в неё.
Стал более мужественным, серьёзным. Хотя Матвей всегда был таким. Но только лишь я знала его настоящим. Как он умеет смотреть на меня с нежностью, любовью. Обнимать, целовать, шептать, как скучал и как любит. Только всё это как будто стёрли ластиком, словно какую-то ошибку в слове, и начали заново выводить правильные буквы, где нет место прежним чувствам. На их место пришли злоба, ярость, ненависть.
— Это я позвонила и попросила приехать, — отвечает Марина. — Это последнее желание нашей с тобой матери, Матвей. И не разговаривай так с ней. Она нам не чужая.
— Чужая, — бьёт под дых, выбивая из меня весь воздух и жизнь.
— Матвей! — прикрикивает сестра бывшего мужа, смотря на брата укоризненно.
— Всё хорошо, Марин. Да, я в этом доме чужая, — выпрямляя плечи, смотрю прямо в глаза бывшему мужу. Не хочу скандала в этом доме. И так на нас смотрит эта девушка, как будто мы из дурки. — Но я приехала не к тебе, а проводить Кристину Леонидовну. Надолго здесь не задержусь, можешь не беспокоиться, — а потом поворачиваюсь к Марине и говорю уже ей. — Чем помогать? — сестра засуетилась и сказала, что нужно делать.
Мои чувства словно из спячки вновь прорываются наружу, заполняя всю меня болью, но я мужественно стою на ногах, не показывая своих эмоций. Лишь на кладбище могу позволить себе дать волю слезам и немного поплакать. Пускай думают, что мои слёзы только от потери дорогого для меня человека. Но это не так. Я думала, что больше не чувствую ничего к Матвею, но стоило только увидеть его, почувствовать рядом, но далеко, как меня словно плетью хлестнули по лицу чувствами к этому человеку.
Словно между нами недосказанность и нет точки. Может, после того, как вместо многоточия будет стоять жирная точка, я смогу, наконец, забыть. Не будут сниться его серо-зелёные глаза, выматывая мою душу до изнеможения.