Ребёнок моего мужа - стр. 27
− На этой неделе был два раза.
− А ты не думаешь, − Юлька хмыкнула и чуть слышно порабанила по столу длинными ногтями, – что Влад этой матрёшке не только продукты и лекарства возит? Вдруг они ещё и…
Взгляд Иоланты в одно мгновение сделался каменным. Обладай она способностями Медузы Горгоны, и Китайгородская валялась бы на полу уже мёртвая.
− У неё двадцать восьмая неделя беременности. Третий триместр. Живот огромный. Ноги все в венах. Думаешь, ей до секса?
− Ты же не знаешь, что у неё на уме.
− Зато я знаю, что на уме у моего мужа. У него на беременных табу. Слишком сильно навредить боится.
− Ну и хорошо. – Юлька миролюбиво улыбнулась и взъерошила себе волосы. Из Сейлор Мун она моментально превратилась в эльфа. – А вообще, Лануся, ты святая. Тебе надо памятник при жизни ставить. Я бы так не смогла. Я бы Макса на месте убила, даже если бы сам признался, а деваху эту с лестницы бы спустила и на живот не посмотрела.
Иоланта улыбнулась и похлопала подругу по руке. Она всем сердцем любила Юльку. Юлька была задорная, живая, позитивная и никогда не отчаивалась. Как бы плохо ей не было, всегда держала хвост по ветру. Дружили женщины уже семнадцать лет, с первого курса университета. Мужиков за это время ни разу не делили. Более того, Юлька была как раз той подругой, которой Лана призналась, что хочет устроить Аринкиному ухажёру проверку, и она же спустя два месяца рассказала Иоланте, что Аринка сделала не слишком-то удачный аборт и теперь лежит в больнице. Откуда Юля об этом узнала, Лана никогда не спрашивала.
Сейчас Китайгородская работала в языковой школе. Одевалась по-молодёжному. Носила джинсы и обтягивающие водолазки и больше смахивала на студентку, чем на учительницу английского. В выходные гоняла на самокате, громко смеялась на улице и подчас вообще вела себя вызывающе. В её тридцать четыре ей бы никто не дал больше двадцати пяти. Миниатюрная, с коротко стриженными русыми волосами и огромными горящими глазами на пол-лица, она производила впечатление не женщины из плоти и крови, а мультяшки, которая только-только сошла с афиши и решила пожить среди людей. По характеру была, как вулкан. Нет, не вспыльчивая, просто энергия в ней била через край, точно лава, и Лана никак не могла понять, что её подруга забыла в школе.
А ещё Юлька была чайлдфри, или, как она сама говорила, честной эгоисткой. «Да, хочу жить для себя. Что такого? Хочу путешествовать, хочу покупать модные шмотки. Себе. И не хочу решать чужие проблемы. Моё время – это только моё время, − заявляла она всем, кто пытался наставить её на путь истинный. – Некоторые рожают, потому что боятся осуждений, а потом жалеют, думают, куда бы ребёнка сплавить, лишь бы не видеть, но рожать других подбивают. А меня тиканье часиков не пугает. Как и отсутствие стакана в старости. Мне, может, и пить не захочется. А вот вам, не факт, что ваши детки его принесут. В жизни бывает всякое. Так что копите деньги на сиделку».