Реанимация судьбы - стр. 26
Муж курил у машин, задумчиво глядя на окна дома. Дождя не было, но скорее это просто небольшой перерыв – все небо затянуто тучами, и похоже, что днем нас ждет вторая волна потопа. Но я, наученная вчерашним, прихватила и зонт, и резиновые сапоги, которые бросила в багажник под одобрительный смех Матвея:
– Основательно. Я вот об этом не подумал, можно было рыбацкие взять.
– Ты когда на рыбалке-то был?
– А сапоги у матери лежат. Ну, ты готова? Можем ехать?
– Можем.
– Только не гони особенно, дорога мокрая.
– Слушаюсь, мой господин.
Я села в свою машину и первая выехала из двора – Матвей всегда предпочитал ехать следом, словно подстраховывая. Я вожу машину хорошо, но мужу, разумеется, этого не докажешь.
На выезде из города образовалась огромная пробка, что вообще-то было странно для этого участка – в будний день машин из города не так много. Телефон на панели завибрировал, я включила громкую связь – звонил Матвей:
– Случилось что-то, наверное. Простоим не меньше часа.
– У тебя первый осмотр в десять, ты успеешь. А вот я, пожалуй, удивлю коллег опозданием.
– Ничего, переживут.
Опаздывать я не любила, пунктуальность являлась одним из моих, как я сама считала, положительных качеств. Потому, закончив разговор с мужем, я сразу позвонила своему заместителю Василькову:
– Дядя Слава, я в пробке на выезде стою, если что – без меня планерку проведешь?
– Без проблем. Мажаров с тобой?
– Да. Но у него в десять консультация.
– Я помню. Тут еще внеплановый случай, хотел, чтобы он тоже посмотрел.
– Ну, придется подождать. А что там?
– Неудачная ринопластика, спинка носа провалилась.
– Извинись и попроси подождать, хорошо?
– Разберусь, не волнуйся.
Василькова я знала очень давно, еще с тех пор, как мне было лет двенадцать – он пытался ухаживать за моей мамой, когда ушел отец. И всю мою жизнь дядя Слава как-то очень деликатно был рядом, поддерживал, помогал советом. Он, в отличие от мамы, в меня верил и считал, что врачом я стану хорошим. Когда я открыла клинику и предложила ему место своего заместителя, дядя Слава не колебался ни секунды, и с тех пор у меня всегда был надежный тыл. Правда, оперировал он теперь все меньше – все-таки возраст, но реабилитацией пациентов занимался успешно, а также замещал меня на время отпуска, который я после замужества начала наконец использовать. Васильков не любил бумажной работы, но во всем остальном я могла положиться на него и ни о чем не беспокоиться.
Снова начался дождь, поток машин двигался со скоростью хромой черепахи, я начала нервничать – ненавижу ждать, догонять и опаздывать. И особенно ненавижу ехать со скоростью два метра в час. Ко всем прочим несчастьям закончились сигареты, в бардачке новой пачки не обнаружилось – ну, а как же, если я вчера не заезжала в магазин? Похоже, что до клиники я больше не закурю, и это заставляло нервничать еще сильнее. Я в очередной раз начала копаться в бардачке, словно надеясь отыскать среди бумаг, салфеток и еще какого-то хлама хотя бы одну сигарету, когда в окошко машины постучали. Я подняла голову и увидела сотрудника ГИБДД в накинутом на фуражку дождевике: