Реанимация чувств - стр. 13
«Ну и хорошо, что он не покупает цветов, – думала она. – А то можно было бы умереть со скуки». На день рождения и праздник Восьмого марта муж дарил ей всегда одинаковые бордовые розы – дорогие, но ужасно безвкусные, ничем не пахнущие, привезенные из Аргентины, в то время как она была бы рада простому синему букету васильков или летней белизне колокольчиков. День Тининого рождения приходился на середину июля, и ей было непонятно, как из всего многообразия цветов, которые продаются в Москве у каждой станции метро, муж не мог выбрать что-нибудь другое, кроме этих кровожадных роз в похоронной блестящей обертке.
Да, замужество – вещь тяжелая. Валентина была замужем уже много лет, и с каждым годом находиться рядом с мужем с одной квартире ей было все труднее. Он стал теперь такой большой и толстый, что заполнял собой все пространство. Вырос и Алеша. И она, невысокого роста, чувствовала себя маленькой пичужкой в сравнении с двумя гигантами.
Они называли ее «мать». «Мать, есть готово?» Это началось, когда Алеше было около пяти лет. Вначале она вздрагивала, когда муж называл ее так, и никак не могла включиться, что слово относится к ней. Но когда пятилетний Алеша, приехав от бабушки, тоже закричал во всю свою маленькую глотку: «Мать, есть хочу!», Тина поняла, что развернуть его мироощущение на сто восемьдесят градусов она будет не в силах.
– А что здесь такого? Нормальное обращение, – удивился муж, когда она пыталась поговорить с ним на эту тему. – Мои родители всю жизнь называют друг друга «мать», «отец» – и мы, дети, их тоже так зовем.
– Я не хочу, чтобы вы так звали меня, – сказала она. – Мы с Леной зовем родителей «мама» и «папа».
– То вы с Леной, – уточнил Василий. – Я так не привык. «Мать», «отец» звучит более солидно.
Вначале она хотела не отзываться, но это ни к чему не привело. К тому же жизнь была такая беспокойная и оставалось так мало времени для дома, что она решила не возбухать по пустякам. «В конце концов, какая разница, – устало думала Тина, – суть одна, у них так принято, значит, не искоренить. Надо было думать перед тем, как выходить замуж, а теперь уже поздно».
Иногда, возвращаясь из больницы домой и наблюдая, как молоденькие девчонки профессионально водят машины и ловко управляются с компьютерами и современной бытовой техникой, Тина чувствовала себя безнадежно отсталой. Еще и поэтому она боялась оторваться от мужа.
Василий перестал ей нравиться внешне. Из высокого спортивного молодого человека, лучше всех игравшего в волейбол на любом пляже, он почему-то превратился в огромного толстого дядьку, много пившего, много курившего, сыпавшего двусмысленными анекдотами и жутко храпевшего по ночам. Иногда она вообще не могла понять, зачем и кому теперь надо, чтобы этот чужой, обрюзгший человек считался ее мужем. Неужели только затем, чтобы ей было кому готовить еду, подавать чистое белье и взамен брать у него деньги на жизнь? Без душевной близости трудно делиться мелочами. Так, она никогда не знала, где и с кем он в настоящий момент находится. Муж ничего не рассказывал, только говорил с усмешкой, что умеет вести дела. Вначале это обижало, потом она научилась обходиться без него. Вот так почти всю жизнь Тина и провела в больнице: день-ночь, день-ночь. Она знала двух богов: больница – Алеша, больница – Алеша. Зато стала хорошим специалистом. Кому только теперь это надо…