Реальность и сны - стр. 2

Я медленно побрёл в сторону школы. Тем временем дождик усиливался и из мелкой туманной мороси превращался в настоящий затяжной осенний дождь. Я понял, что гулять под таким дождём долго не смогу. Ноги сами принесли меня на школьный двор. Уроки уже начались, по двору никто не бегал, но оно и к лучшему – мне было стыдно за свои уделанные брюки и ботинки, и я не хотел, чтобы меня кто-нибудь увидел. Я спрятался от дождя под одним из огромных клёнов, растущих напротив крыльца. Здесь было почти сухо, капли дождя стекали по листьям где-то высоко в кроне. Недолго думая, я залез на дерево. Здесь меня никто не мог увидеть, а я видел и школьное крыльцо, и окна нашего класса на втором этаже, головы одноклассников, склонённые над тетрадями, и Анну Петровну, которая ходила между партами и изредка что-то говорила ребятам. Я просидел на клёне все четыре урока, а когда мои одноклассники пробежали мимо, расходясь по домам, слез с дерева и отправился сдаваться бабушке.

Так я узнал, что короткий путь – не всегда самый близкий.

Помню ли я окончание школы? Конечно! Экзамены, последний звонок, выпускной… Но гораздо лучше в тот год запомнилось, как я сидел в прокуренном коридорчике подпольно-подвальной звукозаписывающей студии «Копейка» и ждал своей очереди. А передо мной сидел ещё не слишком известный в начале девяностых Дима Ревякин, лидер группы «Калинов мост». Вопреки одухотворённо-возвышенному образу, созданному благодаря фотографиям и коллажам на обложках его пластинок, в реальности он оказался полноватым рыхлым парнем с непропорционально большой головой и испуганными глазами. Мы не разговаривали, просто сидели друг напротив друга на низких скамейках и думали каждый о своём. Скоро его пригласили на запись, и он довольно быстро вышел из студии, записав или отрепетировав, судя по доносящейся из-за двери музыке, всего одну песню. Мы с другом зашли вслед за ним и два часа записывали свои песни, пытаясь извлечь хоть какое-то подобие музыки из студийной бас-гитары, которая в тот день хрипела и булькала, как больной туберкулёзом. Студийный барабанщик, маленький длинноволосый худой паренёк по кличке Индеец, рассказывал нам, как вчера на этом басу репетировала группа «Гражданская оборона» и «ухлестала его в хлам, потому что все были пьяные». Я отчаянно крутил настройки «комбика» в надежде добиться нормального звучания и ловил себя на мысли, что меня не сильно впечатляет, что ещё вчера на этом басу играла легендарная «Гражданка». И то, что ещё пятнадцать минут назад в этот микрофон пел сам Ревякин, никак не уменьшало моего раздражения и досады от зря потерянного времени.