Реальность и мечта - стр. 51

С эпохой Горбачева кончилось мое прямое участие в политических органах, делающих политику. Прошли времена и художественной публицистики, когда бурный успех имели пьесы, обличающие пороки общества и правящей государственной системы, и театр вернулся на свое законное место в искусстве. И я, предпочтя профессию идеологии, отныне решил, что лучшей кафедрой для провозглашения моей гражданской веры послужит не трибуна, а сцена, театральные подмостки.

Тем не менее во время перестройки мне пришлось занять главный пост в театральной иерархии, то есть возглавить Союз театральных деятелей. Здесь многое требовалось сделать и многое делалось, поэтому наш Союз стал единственным творческим объединением, которое сумело не растерять свое имущество в новых политических и коммерческих реалиях. Однако, взяв на себя председательские функции, я невольно подпортил себе актерскую карьеру – трудно совмещать любимую профессию и значимую общественную деятельность. Иногда даже думается, что в творческом плане десять председательских лет ушли для меня в никуда. А ведь на виду были и Олег Табаков, и Олег Ефремов, которые в те же годы трудились как сумасшедшие.

Вкратце последовательность событий была таковой. В 1987 году происходил очередной отчетно-выборный съезд ВТО. Заседание начиналось по накатанной схеме, его готовились провести по утвержденной повестке, и, казалось, опять не будет альтернативы Михаилу Ивановичу Цареву, который в должности председателя пробыл двадцать пять лет. Но в связи с перестройкой настроения уже не были прежними, и многие люди в стране, в том числе наши театральные активисты, поверили в демократические перемены. Поэтому на трибуну выскочил Олег Ефремов и в свойственной ему обличительной манере подверг критике деятельность руководства ВТО. Затем он поднял вопрос: а почему, собственно, все цеховые творческие объединения в стране носят название союзов и лишь театральные деятели собраны в общество? Это несправедливо, ведь актеры – не последние люди в искусстве! Зал горячо поддержал эту реплику, закипели страсти, и под их напором система дала сбой. Утвержденная повестка заседания рассыпалась как карточный домик, а голосовать принялись за то, чтобы переименовать Всесоюзное театральное общество в Союз театральных деятелей, и приняли это предложение подавляющим большинством. Так возникла новая структура на обломках старой, и тут же потребовалась смена руководства.

Я не застал этой заварушки, так как находился в Венеции на съемках. Честно, я и не помышлял о каких-либо новшествах. Вся обстановка в Италии была умиротворяющей, почти идиллической, настраивающей на раздумчивый лад, поэтому мне было не до социальных катаклизмов. Но я вернулся в Москву, и вскоре прозвенел телефон. Коллеги сообщали, что хотят видеть меня председателем СТД. Для меня это было полной неожиданностью. Я вообще не отношусь к людям, стремящимся быть впереди всех, чтобы вести за собой других. Властвовать, подчинять кого-то своей воле мне не присуще. Короче – я не лидер. Но мне приходилось играть великих людей, вершителей судеб народных, и в глазах многих моих коллег произошла, видимо, некая аберрация, когда они выдвигали меня на высокий пост. А мне совсем не хотелось вешать на себя дополнительные обязанности, ведь к тому времени я уже руководил Вахтанговским театром, и попросил подождать с ответом. А на семейном совете жена и дочь в унисон говорят, что власть в СТД делу не повредит, но скорее поможет, ведь мне и так приходится бегать и чего-то добиваться для театра. Что правда, то правда – звания и регалии всегда были подспорьем в организационной работе. Я согласился, и меня выбрали на пост при стопроцентной поддержке голосовавших.