Реализация - стр. 5

Валерий опустил взгляд в стол и вяло, совсем уже не желая спорить, не согласился:

– А для меня – довод. Конечно… Давайте ловить участкового за ящик колбасы. А другие пусть ловят министра за колбасный завод. Вот только хотелось бы хоть краем глаза на этих «других» глянуть – есть они или нет? Может, они мои коллеги – «внедренцы», маскируются до поры? А потом как накроют всех панамой – разом… Вот уж заживем тогда – честно, чисто, опрятно…

– Хорош, – прервал его полковник. – Я тебя понимаю. Но и ты-то сам… У тебя тоже получается, что кругом ты прав – и с Николенко, и с картинами…

– А я за свою неправоту перед собой и ответил. За Николенко. А на картинки эти – мне тьфу и растереть. Могу вам сдать, могу почтой в Русский музей отправить… Чтобы они там сгнили в их спецхранах… А все остальное – пусть государство доказывает, то, которое часы по 27 тысяч долларов носит.

– Все?

– Все.

– Нет, Валера, не все. Есть один ма-аленький такой нюансик. Это я.

– В каком смысле вы?

– В прямом. Мы с тобой не только официальными бумагами связаны. И ты это хорошо понимаешь. Я вправе был рассчитывать на твою большую… не знаю, как и сказать, – откровенность – это не совсем точное слово в такой ситуации. На доверие, наверное. Если уж ты попал в такое говно – то почему же сразу на меня не вышел? Почему я должен узнавать всю эту трихомудию от… третьих лиц?

Штукин опустил голову, полковник помолчал, не дождался ответа и продолжил:

– Чего молчишь? Думал, само рассосется?

Валера яростно залез пятерней себе в волосы и начал их нервно крутить на пальцах:

– Где-то так… Хотя, конечно, до определенного момента… Потом я уже не думал, что рассосется, но…

– Это с какого же такого момента? – поинтересовался Ильюхин.

– Да с того, как с опером пацапался, который на мое место пришел. Он-то ниточку и зацепил, хоть и салага зеленый… У него стимул был надорваться. Зоя, она до того, как со мной, – с ним… В общем, тут такое общежитие получилось… Трудно, товарищ полковник, таким-то вот бельем трясти…

Валера вдруг поднял глаза, в которых промелькнула догадка:

– Виталий Петрович, а не Якушев ли вам всю эту драму поведал? Кроме него, ведь темой-то особо никто не занимался… Или он уже всем раззвонил?

Ильюхин негромко, но твердо прихлопнул по столу ладонью:

– Он не раззвонил. И зря ты так об этом парне. То, что он ко мне пришел со своими сомнениями и со своей болью, – это твое счастье. И дальше эта тема не пойдет. А могла бы. У нас с ним очень тяжелый разговор был. Повторяю – счастье, что парень нормальный, свой оказался.

– Свой? – хмыкнул было Штукин и тут же прикусил язык.