Разыскания в области русской литературы ХХ века. От fin de siècle до Вознесенского. Том 1: Время символизма - стр. 117
И в тот же день он писал самой Гиппиус: «Прочтя твою рукопись, я телеграфировал Вишняку, что твоя статья не может быть напечатана в выходящем номере. Сделал я это не из страха перед редакцией, а наоборот, сознавая, что я совершаю неконституционный акт, беря на себя одного решение отложить статью, что редакция напечатала бы статью, не изменив ни одного слова. Поступил я так по следующим основаниям:
1. Я считаю некорректным печатать в одном и том же номере произведение близкого сотрудника и критическую, и в общем недоброжелательную, статью об этом произведении, не ознакомив предварительно автора с критической статьей о нем. Ты же не дала мне права прочесть предварительно твою статью Ивану Алексеевичу. Когда я сговаривался с тобой о статье для этого номера, где печатается и роман Ивана Алексеевича, я не сомневался, 1) что статья будет благожелательная; 2) что ты предварительно прочтешь ее Ив. Ал. <…>.
2. Ты писала статью по рукописи. Между тем, Ив. Алекс. кое-что в корректуре выбросил. Например, слово “проститутка”, которое ты упоминаешь, теперь выброшено. Что еще выброшено, я не знаю. Ты сама поймешь, что произошло бы, если бы твоя статья была напечатана в таком виде.
3–4. Главные мотивы:
Напечатание статьи в таком виде и в этом номере рассорило бы нас навсегда с Ив. Алекс. И он был бы прав: нельзя печатать одновременно художественное произведение и недоброжелательную критику на него.
Это рассорило бы и тебя с Ив. Алекс., что я считал бы большим злом и горем. Я знаю, как ты любовно относилась к нему и как любовно и теперь он относится к тебе. Большой грех рвать такие цельные отношения, особенно в наших условиях жизни.
По существу же статьи я могу сказать следующее: статья глубокая и интересная, а для нашего дела важная и нужная. Но по отношению к Ив. Алекс. она недоброжелательна и несправедлива. Сколько бы ты не отрицала это, я не поверю – я верю своему слуху в этих вопросах, и он меня до сих пор не обманывал. Одно из двух: или ты должна выбросить всю эстетическую критику Бунина или быть в ней полнее и справедливее, во всяком случае, не противоречить тому, что ты писала о нем. На этом я и буду настаивать, когда мы с тобой увидимся. И я убежден, что ты со мной согласишься. И когда ты исправишь или дополнишь статью, ты прочтешь ее Ивану Алексеевичу: и после этого мы напечатаем ее в следующей книжке.
Родная Зина, поверь мне, что мною больше всего руководит не боязнь обидеть Ивана Ал., а любовь к тебе, к делу и чувство справедливости. Убежден, что живи мы вместе, всего этого не случилось бы. Я и сам горюю, что по болезни и слабости не даю всего, что могу. Зато верю в Божью помощь и прошу его дать нам сил, чтоб поработать для нашего дела» (Т. 3. С. 302–303).