Развод. Во власти прокурора - стр. 10
И почему он так смотрит, будто проделывает это все прямо сейчас? Клеймит своими ладонями, заставляет нутро вспыхивать и сжиматься, а дыхание стать горчим и рваным?
Но ведь сейчас Коган занят совсем другой девушкой. Она ласкает его своими пальчиками и трется рядом грациозной кошкой. Хочет отвлечь его внимание. Не делиться. А у меня почему-то ком в горле встает.
– И?! Каждый день я встречаю десятки людей. Думаешь, у каждого из них, есть право врываться ко мне практически с ноги?
– Нет, но…
И на что я рассчитывала?
Конечно же, он не узнал меня. Сколько таких, как я у него было? Сколько девушек побывали в его постели?
А даже если бы узнал, что с того? Он правда не обязан разговаривать с каждым.
– Мне просто нужна помощь, а пойти больше некуда, – понимаю, что сейчас или никогда! – Я готова предложить все, что у меня есть. Деньги, бизнес… последнее платье отдам! Только защитите.
– Тогда снимай.
– Что? – голос срывается и выдает во мне дрожь. Показывает, что внутри я слабая, и весь этот стержень – ни что иное, как последняя попытка выжить. Выжить, сдавшись в руки дьяволу.
– Платье, – медленно произносит Коган, растягивая это слово, точно смакуя.
На секунду в его взгляде вспыхивает темный огонек, но тут же гаснет.
Он узнал.
Теперь я в этом уверена.
Понимаю, что это мой шанс. Такая вот проверка на вшивость. На правдивость моих слов. Потому наспех принимаюсь стягивать с себя длинное платье.
Кожа становится горячей и воспаленной. Я буквально чувствую, как оголяется каждый ее сантиметр. Как на мне не остается никакой защиты, кроме черного кружевного белья, которое тоже пришлось одолжить у Алены.
Подруга любит принарядиться, и чего-то кроме вычурного полу-прозрачного комплекта у нее не нашлось.
Закрываю грудь руками. Наивно полагая, что это защитит.
– Вот, – голос окончательно срывается, и уже абсолютно непохож на мой.
Следующие секунды молчания кажутся мне вечностью. Давид внимательно, но будто лениво, рассматривает меня, особенно долго задерживаясь на тех местах, где мне совсем не хотелось бы ощущать чужого взгляда.
– Выйдете все, – хрипло командует он.
Девушка подле него начинает недовольно шевелиться. Зыркает на меня недовольно. А вот охранник исчезает сразу.
Коган так и не сводит с меня взгляда, потому понимаю, его приказ меня не касается.
Давид поднимается со своего места и подходит ближе. Каждый его шаг будто отдается в груди. Там становится все тяжелее, но я продолжаю стоять, хотя нутро вопит подобрать с пола платье и больше никогда не возвращаться сюда.
От Давида веет опасностью. Каждая секунда приближения этого мужчины будоражит что-то у меня внутри. И от осознания своей беспомощности и жалкости кровь закипает в венах.