Развод. Ты нас разбил - стр. 26

Не она, говорит. А кто тогда? Кому еще это нужно? И откуда он знает, что не она?! Почему так уверен?!

И ведь промолчал, когда спросила, где он был. А он был у нее.

Черт! Я сейчас с ума сойду. Хватит.

Отключаю “Дайсон” и припадаю спиной к стене. В доме полная тишина. Гробовая. Только стрелки часов тикают.

Седьмой час, а чувство, будто продолжаются одни и те же сутки. Будто они обратились в тягучую бесконечность. Такую черную и без намека на просвет.

На мраморной столешнице стоит пустой стакан с подсохшими разводами крови. Костяшки-то он где сбил? Подрался? Стену колотил?

Хватит. Пусть теперь об этом думает “Она”. А мне нужно думать об адвокате.

Не хочу идти наверх. Не хочу заходить в собственную спальню, но одежда там. Толкаю белую дверь, и слуха касаются звук бараьанящих капель, которые тут же стихают.

Душ принимал. Значит, скоро выйдет. Я выйду отсюда быстрее.

Иду к шкафу и наспех выбираю одну из белых блузок. С одной стороны плевать какую, а с другой, хочется взять себя в руки. Нельзя быть тряпкой. Остались брюки.

Дверь щелкает, и в комнату входит Артур в одном только полотенце на бедрах. А в руках у него мой голубой шелковый халат. Тот самый, что я топтала вчера ночью.

13. Глава 12. Ты исповеди хочешь?!

Смотрю на скомканную ткань в его руках, а внутри хрустят осколки.

— Выкинуть хотела, не донесла, — говорю ему, и собираюсь выйти из комнаты.

— Стой. — хрипит Артур. Злится.

Кажется, теперь у него ровно две кондиции: злость и … сдержанная злость. Сейчас второе.

Он вытягивает перед собой голубую тряпку и рвет на две части с суровым выражением лица, а затем кидает ее на пол.

Эффектное шоу. И что это значит?

— Его не должно было тут быть. Я куплю тебе новый.

— Барышне своей купи, — говорю ему, поправляю блузку в руках, чтобы не смялась, и хочу выйти.

— Ты куда с вещами?

— Переоденусь в детской. И ты тоже накинь на себя что-нибудь.

— Так значит? Мы теперь чужие?

— А ты как хотел, Артур? — смотрю на него, но вижу непробиваемую стену между нами.

Неужели он не понимает, что натворил? Думает, что это пустяк? Что я могу спокойно смотреть на человека, который любил другую вместо меня? Который запросто поставил крест на всем, что было между нами, а теперь делает вид, что это ничего не значит.

Честное слово, у меня все больше возникает ощущение, что он не в себе.

— Понятно. — поджимает губы, отводит злой взгляд и кивает сам себе. — И куда ты собралась так рано утром?

Звучит как допрос.

— По делам.

— Какие у тебя дела?

Ну да, какие? Я же домоседка.

Выхожу разве что к маме, с ребенком в поликлинику или на развивашки, раз в три недели на маникюр. В остальное время здесь с котелками, с “Дайсоном”, со стиркой, с ребенком или с фриланс-заказами.