Развод. Семь баллов по Рихтеру - стр. 52
– Представляешь, парочку завалило в тот самый момент, когда они трахались. Он слезть с неё не смог, так и лежали, пока их не вытащили.
Реплика сопровождается громким пошлым смехом. Оборачиваюсь и замечаю отвратительные жесты, которыми мужчина подкрепляет рассказ.
– Неужели шпилил её два дня без остановки?
– Да, похоже на то, – снова смех.
– И что, натурально, два дня не высовывал? Пока мы тут на голодном пайке мудохались и ломали голову, как до них добраться, они там ловили кайф за кайфом? И где справедливость? Может, не надо было их прерывать? Они ещё нам потом претензию выкатят, что помешали спариваться. Может, они на рекорд шли, мечтали попасть в книгу Гиннеса, а тут мы им всё обломали.
К горлу подкатывает тошнота. Я – вовсе не тепличная девочка, выросшая в закрытом религиозном пансионе для благородных девиц, как почему-то многие считают. Я училась в технической школе, где мальчиков было не меньше половины. Они не стеснялись отпускать всякие скабрезные шуточки и анекдоты о сексе. Но такой рафинированной грязи я не слышала ни разу в жизни.
Спасатели говорят об Иване и той женщине? Не хочу верить этому, испытываю острую потребность оградить мужа от их мерзкого смеха и ещё более отвратительных предположений. Как они вообще могут рассуждать так о людях, которые двое суток пролежали под завалами без еды и воды?
Мужчины продолжают смеяться, смакуя пошлые подробности. Уверена, большую часть они додумали сами. Тошнота усиливается, в груди полыхает горечь. Оглядываюсь по сторонам в поисках поддержки. Чувствую себя бесконечно одинокой и абсолютно беспомощной.
Вдруг это действительно об Иване и той женщине? Он променял меня на неё? Вот тебе и Беловы, на которых можно положиться…
Бреду к палатке, чтобы избавиться от навязчиво звучащего в ушах отвратительного смеха. Рабочие могли говорить о ком-то другом. Они могли травить байки из своего старого опыта. Почему я вообще среагировала так остро, почему решила, что эта грязь – о моём муже? Только потому, что вместе с ним достали женщину? Чушь и дурацкие стереотипы.
Мы спаслись вдвоём с Алексеем и даже ночевали вместе. Однако это вовсе не означает, что мы занимались чем-то предосудительным… Разве что у нас был один короткий поцелуй…
– Ну что, едем? – вздрагиваю от неожиданности. – Не передумала?
Смотрю на Алексея и не сразу понимаю, что он от меня хочет. Мысли в хлам, душа кровоточит. Нужно взять себя в руки, но лимит мужества и стойкости, кажется, исчерпан.
Киваю, чтобы не выглядеть истеричкой, у которой семь пятниц на неделе. Он и так после вчерашнего думает обо мне чёрт знает что. Поеду, конечно, – мне нужна определённость. Какая бы ни была правда, я должна её знать.