Развод. Семь баллов по Рихтеру - стр. 44
Да и Наташа эта не производит впечатление женщины, ради которой такой как Иван бросится в омут с головой. Смазливая, чистенькая, но тупая как пробка. Пару раз имел несчастье переброситься с ней парой фраз – на пару перепихов сгодится, если болтать не будет, но не больше.
К сожалению, эта барышня – единственное объяснение, куда мог исчезнуть Иван на следующее утро после свадьбы. Звучит невероятно и слишком рискованно. Но иначе я даже предположить не могу, где он может быть. Впрочем, если он с Наташей, то уже появился бы. А его нет – и это очень плохой признак…
Проведав в больнице родителей, возвращаюсь к Мие. Бледная, растерянная, сидит на каких-то тюках и смотрит на меня с надеждой. Она ждёт информации об отце, но мне нечем её порадовать или хотя бы утешить. К сожалению, со слов Линды мы знаем, что незадолго до землетрясения Артур ушёл с администратором куда-то вглубь здания, чтобы обсудить что-то относительно ужина – по плану вчера должны были отмечать второй день свадьбы. Его телефон и рюкзак остались в холле, и связи с ним нет.
Пострадавших, которые не нуждаются в госпитализации, временно размещают в палатках, развернутых Красным Крестом или местными волонтёрами. Наверное, это неплохое решение, но у Мии сломано ребро, и ей лучше спать на полноценной кровати.
Мне удаётся найти номер в третьесортном отеле поодаль от пляжа. Добротная современная железобетонная коробка для туристов с небольшими доходами оказалась гораздо более сейсмоустойчивой, чем пятизвёздочный отель. И теперь её владельцы в буквальном смысле снимают сливки – продают затрапезные номера по десятикратной цене.
Правда, номер только один, причём одноместный. Но администратор по телефону заверила меня, что кровать достаточно широкая для двоих. А главное – там есть душ и горячая вода. После ада, который мы пережили, потребность в роскоши и шёлковых простынях уходит на последний план. Хочется поскорее упасть на что-то мягкое и забыться до утра. А утро вечера, как известно, мудренее. Но не думать, как могут воспринять окружающие нашу совместную ночёвку, я не могу.
Все мы в той или иной степени заложники или даже рабы общественного мнения. Я много лет испытываю это на своей шкуре, и вовсе не хочу, чтобы имя Мии полоскали в сплетнях. Но найти другой номер мне не удаётся, и я соглашаюсь на то, что есть…
Мия уныло окидывает взглядом мало привлекательную коробку. Часть выпавших окон уже успели заколотить фанерой. Кое-где рабочие в спешке меняют стёкла.
Впускаю девушку в номер. Выглядит он… довольно грустно. Видимо, и тут землетрясение пыталось навести свои порядки. На стенах торчат крючки – скорее всего, раньше висели картины или какие-то украшения. Шкаф перекошен, дверца торчит и не закрывается. Ни графина, ни стаканов для воды на столе нет.