Развод. Счастье из прошлого - стр. 3
А потом из памяти всплыла перекошенная злобой физиономия и слова, что ударили хуже пощечины по самому больному – «тупая бесплодная корова». Сердце забилось раненой птицей, словно хотело вырваться из тесной клетки, чтобы наконец обрести свободу.
В изголовье запищал какой-то прибор. Голоса в коридоре смолкли, в палату влетела медсестра, и вскоре мое сознание снова уплыло в спасительное небытие, дарящее долгожданный покой.
Третье пробуждение принесло боль. Болело все – ноги, руки, но особенно сильно болела голова. Застонав, я посмотрела на дверь, надеясь, что добрая медсестра вот-вот появится и поможет. Но она почему-то появляться не спешила.
Вместо нее в палату вошел Алексей.
– Ну как ты тут? – поинтересовался он как бы между прочим, поправляя сползающий с плеч белый халат. – Жива? – В коридоре послышались голоса, и он, нервно оглянулся. – Слушай, Катерина, я на минуту, – выхватив из под мышки папку, он раскрыл ее, щелкнул извлеченной из кармана ручкой и подошел к кровати, – подпиши по-быстрому, и я исчезну, вот тут, внизу, – он ткнул пальцем в нужную часть листа.
Никакого раскаяния, никакого сочувствия, ничего, что хотя бы капельку намекало на то, что он сожалеет о произошедшем.
– Что это? – глотая обиду, спросила я. Сознание туманилось, буквы плясали перед глазами, не желая складываться в слова. На мгновенье мелькнула мысль, что никакой секретарши и сцены в кабинете с последующим разговором не было, что все это померещилось в горячечном бреду – я просто заболела, попала в больницу, и в голове все перемешалось.
– Да какая разница, подписывай давай, – прошипел Алексей, возвращая меня в реальность – никогда прежде он так грубо со мною не разговаривал.
– Нет, – захотелось отодвинуться, но сил не было, да и бортики кровати не пускали.
– Что значит «нет»?! – рявкнул супруг. – Подписывай давай, живо!
– Нет, – сжавшись от страха, повторила я и, видя его перекошенное злобой лицо, поняла, что сейчас он сделает что-то непоправимое.
– Ты хорошо подумала? – в голосе мужа послышалась неприкрытая угроза. Такого он тоже раньше себе не позволял.
Стало жутко, я осознала, что сейчас полностью нахожусь в его власти, и он может сделать со мною все, что угодно.
Судя по выражению лица, Алексей тоже это понял – губы скривила усмешка, не предвещающая ничего хорошего, холодный оценивающий взгляд скользнул по приборам и остановился на капельнице.
– Подумай еще раз. Ну же, я жду. Подпишешь?.. Нет? Хорошо, тогда как знаешь. Ты ведь в курсе, что лекарства нужно вводить медленно? И если я сдвину вверх вот это колесико, – он указал на регулятор, – то твоему бедному маленькому сердечку придет конец. Ну или еще что-нибудь приключится, не знаю. Варианты могут быть разные, но ни один тебе точно не понравится, – оцепенев, не в силах издать ни звука, я наблюдала за тем, как холеные пальцы дотронулись до регулятора капельницы. – Последний раз спрашиваю, подпишешь? – я смотрела на его руку и не могла пошевелиться от страха. – Ладно, сама напросилась, – колесико пошло вверх, и лекарство закапало быстрее, а затем уже и вовсе полилось, – Ну как? Все еще не хочешь подписывать?