Развод с олигархом - стр. 17
– Как с вами сложно.
Сложно – не то слово. Дышать так вовсе почти невозможно уже.
– Сложно, это как раз с вами, девчонками, – не соглашается с ней Тим. – Бантики там всякие, косички, хвостики, блёстки, сто сорок восемь видов одних только шампуней, а с мальчишками всё просто, натянул штаны и пошёл.
Руслана вытягивает губки вперёд, опять о чём-то призадумавшись. Я жду, что она начнёт возражать, но на деле выходит обратное.
– Бантики отдавать жалко, – решает в итоге.
– Вот, видишь, сплошная польза, если будет пацан, – поддерживает её по-своему отец.
– Ладно, – сдаётся егоза. – Уговорил. Покупайте братика.
Что-то с грохотом падает. Оказывается, это я роняю штатив от капельницы, за который, видимо, схватилась в порыве удержаться в вертикальном положении. Смотрю на стальной стержень у своих ног, чувствуя, как на глазах опять скапливаются слёзы.
– Может, приляжешь? Позвать медсестру? – тут же реагирует Тим, ссаживая Руську со своих колен, чтобы поспешить мне на помощь.
Упавший штатив тоже он поднимает. Затем и меня аккуратно сажает на постель. Да так и не отпускает, глядя сверху-вниз с самым озабоченным видом. Будто и правда волнуется. Поверила бы, да только нет ему больше веры.
Дочка, разумеется, тоже тут же спешит к нам. Тим опять подхватывает её на руки, а мне приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не выплеснуть всё то, что кипит внутри. Схватить бы эту поднятую им палку и огреть ею по его спине несколько раз. Может тогда дойдёт, что он творит. И самой, глядишь, полегчает хоть немного. Потому что с каждым пройденным мгновением становится всё только хуже.
Как так можно? Вот как?! Ведёт себя так, будто ничего не произошло. Как если бы это я не его застукала на месте преступления, а кого-то другого, он не причём. Ещё и с дочерью обсуждает пополнение семьи, как ни в чём не бывало. Что ж не прямо-то сообщит сразу, что скоро у неё и впрямь появится братик? Чего тянуть? Раз уж всё равно правда вскрылась.
– Уйди, – прошу, накрывая лицо ладонями. – Уйди, пожалуйста.
Не могу больше изображать из себя спокойствие и играть в счастливую семью перед дочерью. Сил не остаётся. Ни моральных, ни физических.
– Мама, тебе плохо? – тут же реагирует дочь на мои слова.
– Всё хорошо, рысёнок, – всё же нахожу в себе силы и терпения посмотреть на неё и улыбнуться.
– Мама очень устала, – оправдывает меня Тим. – Ты хотела увидеться с ней, мы увиделись, – перехватывает её удобнее. – Теперь ей нужно отдыхать, а мы поедем домой. Завтра увидимся с ней, когда её выпишут, ладно? – предлагает.
Руська недовольна, но в итоге соглашается. Я очень стараюсь на прощание ей улыбнуться как можно мягче и нежнее, но выходит так себе. А как только за ними закрывается дверь, начинаю выть белугой. Потому что больно. Мне очень-очень больно.