Развод. Право на ошибку - стр. 34
Свое я храню сильнее всего. Кто знает, что взбредет в голову моим врагам? Никто. Кто и когда решит добраться до моей девочки и сына тоже вилами по воде писано. Это до девки какой-то мне нет дела, а за жену и сына душа болит. Они моя жизнь. Без них нет смысла жить.
За ночь эмоции поутихли, и я смог думать более здраво. Даже стыдно, что решил ее напугать вчера, и сегодня поставил перед выбором. Но Полине нужно было напомнить, за каждый поступок придется отвечать. И цена бывает непомерна высока.
И мне нравится, что она все же решилась выйти из дома. Видел, как душа мечется, не знает, как поступить. Ей хотелось все бросить, ведь страх потерять сына слишком силен, но и вера в мои слова в ней живет.
Сильная девочка. И очень слабая одновременно. В ней прекрасно уживаются контрасты. Страсть и нежность, сила и слабость. Вот только сильной ей давно не нужно было быть. От всего зла укрылась за моей спиной. Теперь не прячется, а сама биться разучилась.
Ей снова нужно вспомнить, какого это – бороться самой. И моя главная задача, не дать ей это сделать. Она моя жена, моя слабая нежная и ранимая девочка. И ей останется. Та львица, которую я приручил, должна остаться спящей.
– Что случилось, Тимур? – прошу его говорить.
Умару главное – уснуть, потом его никакая сирена не разбудит. Только если Поля приедет и начнет говорить. Вот тогда он быстро откроет свои глазки и начнет кряхтеть, требуя внимания. Снова. Все ее внимание принадлежит ему. И понять могу, и принять нет сил.
Люблю сына, а разделить любовь одной женщины на двоих сложно.
– Госпожа, она встречается с госпожой Шархир.
– Я в курсе, Тимур. Я сам ее отпустил. Она не приехала на встречу и сейчас в другом месте? – не понимаю его ужимок.
Суровый мужик, два метра ростом, а жмется, словно девчонка на выданье. Явно что-то случилось. Но что? Начинаю злиться, и он это видит. Еще бы. Сжимаю ручку коляски до побелевших костяшек, к счастью, она металлическая, иначе пластик так бы и раскрошился в кулаке.
– Говори уже, не молчать же пришел, – приказываю, и только на грубый тон реагирует.
– В кафе, где девушки сидели, случился пожар, – кровь отливает от лица, сердце болезненно сжимается.
Подскакиваю на ноги, хватаю его за грудки и трясу, как истинного врага. Куда они все глядели? Куда? Как могли не спасти ее? Она под их охраной должна была быть, но не уберегли. Не уберегли МОЮ женщину, мать МОЕГО ребенка. Каждый ответит головой. Каждый.
– Господин, успокойтесь, – хрипит охранник, хватаясь за мою руку, которой успел незаметно для себя схватить его горло. – Там вазон с цветами загорелся, все потушили, – спешит оправдаться Тимур, а я чувствую, как начинаю дышать.