Развод. Право на ошибку - стр. 13

– Я была инкубатором? Вы с самого начала так хотели, да? Вся сказка, в которую я поверила, была фальшивой, чтобы потом лишить меня всего. За что ты так со мной? За что?

Слезы застилают глаза. Хочу, но не могу посмотреть в глаза мужа. Все плывет. Только силуэт перед глазами. Но даже без взглядов, по давящей энергетике понятно, что он в бешенстве и сдерживается из последних сил, чтобы не задавить меня морально. Ему это под силу.

Но пока Марат лишь сильнее сжимает плечи, но не до искр из глаз. Просто ощутимо, чтобы в себя пришла. Так своеобразно заботится или боится, не знаю.

– А сын. Зачем он вам? Он ведь маленький, беззащитный. МОЙ! Слышишь? Он мой! Я не отдам вам его, – срываюсь на крик.

– Полина! – встряхивая за плечи, Марат прекращает зарождающуюся истерику. – Ты вообще отупела после родов, что ли?

Бьет словами хлеще пощечин. Я еще и оглупела.

– В чем я не права? – кричу, пытаясь вырваться, но кто же мне позволит.

Чем сильнее трепыхаюсь, тем жестче меня держат. Плачу еще сильнее. Потому что больно не только физически.

– Скажи мне, в чем я ошиблась. Почему ты выбрал ее? Я ведь тебя люблю, а ты с ней. Чтобы мне было больнее. С сестрой, которая моя копия. И даже волосы мои. Она все всегда у меня отнимает.

Хватка Марата слабеет. Я вырываюсь и стучу кулачками по его рукам, груди, куда придется, отпуская себя, пока позволяет, пока могу.

– И ты выбрал ее. Она все у меня отняла. Все! Почему она, Марат? Почему?

Голос полон отчаяния. Я в шаге от срыва.

– Потому что захотел. Почему – тебя не касается. Твои задачи: быть ласковой женой и кормить ребенка. Если, конечно, хочешь остаться при нем.

4. Глава 4

Полина

Смотрю на него и не могу поверить в услышанное. Он не мог такое сказать. Не мог. Только не мой муж. Но он уже не мой.

– Марат, – дрожащим голосом зову его, хватаясь за края накинутой рубашки. – Скажи, что ты несерьезно. Прошу тебя. Скажи.

Слова застревают в горле, но я заставляю себя говорить. Сейчас нельзя молчать. Я хочу увидеть сына, хочу узнать, почему он так поступил. Меня начинает сотрясать мелкая дрожь, мысли путаются.

– Я смотрю, ты не успокоилась, – муж тяжело вздыхает и накрывает ладонями мои запястья.

Прикосновение обжигает холодный взгляд серых глаз, полосует хуже лезвия. Вздох не сулит ничего хорошего. Все во мне замерло в тревожном ожидании.

– Возьми себя в руки. Ты мать моего ребенка. Это дает тебе преимущества. Будешь умницей, ничего не потеряешь, – отрывает мои руки от рубашки, опуская их вниз. – Ты ведь умница?

Киваю. На слова не осталось сил. Смотрю на Марата и кажется, что передо мной чужой человек. Злой, циничный, жестокий. Какой угодно, только не мой. Таким я привыкла видеть его за стенами дома, там, в большом мире, где он хищник, добытчик, воин.