Развод. После… - стр. 22
– Но ты не все. И о твоих проблемах мне неизвестно.
Он утверждает. Словами давит, выкручивает, сжимает.
В растерянных чувствах вскакиваю со своего места как ужаленная и убегаю в спальню. Тело колотит и бьет судорогой.
– Эй, ну ты чего? – стучится он спустя несколько минут.
Быстро вытираю скатившиеся слезы тыльной стороной ладони. Оскар не любит женских слез и истерик. В тот момент, когда он мне это говорил, я забыла, что значит плакать. Уверяла, что я не из тех женщин, что пускают слезу по любому поводу.
Оказывается, я хуже.
Я не могу понять причину этих самых слез.
– Усталость накопилась. Ты извини меня.
Оскар фиксирует мою голову руками, заставляет смотреть ему прямо в глаза. Там еще молнии сверкают, и чувствуется опасность. Но уже нет объемной темноты, от которой хочется сбежать.
– И ты. Неделя выдалась напряженной и наполненной разными неожиданными новостями.
Киваю.
Брандт смахивает пальцами слезы, трет мою щеку, словно пытается высушить ее от соленых дорожек.
И наклоняется за поцелуем.
Приоткрываю губы, и мы встречаемся языками. Я знаю его действия наперед. Уже привыкла к ним.
Рука Оскара скользит вниз и ловко развязывает пояс халата. Под ним лишь тонкая хлопковая маечка и трусики.
– Я скучал, – коротко говорит, оторвавшись от моих губ.
Выдавливаю скудную улыбку. Ведь я тоже скучала. Скучала?
Халат летит мне в ноги, обдавая легких дуновением. Дыхание рваное и нестабильное. Кожа в момент покрывается мурашками от ставших торопливыми касаний.
– Ты же ждала меня, Ольга?
Целует шею, проводит по ней языком, всасывает тонкую кожу, пока руками цепляет край майки, чтобы снять и отбросить в сторону.
Будущий муж отстраняется резко, почти отталкивает и смотрит жадным взглядом, от которого не по себе.
– Красивая. Блядь. Моя.
Дергаюсь, руки чешутся от желания прикрыть грудь.
Одним движением Оскар вновь привлекает к себе, шаря раскрытой ладонью по всему телу, жестко сминая и неприятно стягивая кожу с животным, диким урчанием.
Его дыхание у основания шеи. Оно оставляет кислый отпечаток, когда его губы вновь насильно всасывают мои.
Яркая вспышка перед глазами до помутнения рассудка и дурной тошноты.
Ночной клуб, много народа и какой-то незаметный закуток. Максим его трахательным местом назвал. Кречетов целовал меня тогда, как никогда ранее. Как обезумевший мужчина может целовать свою женщину. Языком лаская каждый уголок, впитывая в себе запах и вкус. Нам рвало крышу как при вражеских бомбардировках. А потом трахались. В том самом закутке.
Где-то звучали голоса, звуки музыки, смыв туалетного бачка. А Макс зажимал мне рот рукой и яростно толкался в меня до упора. Быстро, четко, пока не наступал мой взрывной оргазм. Глядя в глаза и выпивая все эмоции в тот момент.