Развод по Воскресенскому - стр. 7

— Так-то ему нравится бегать, — зачем-то оправдываюсь, — просто Данька…

— Просто Данька настоящий мужик, да? — И настоящий мужик вдруг улыбается во все двадцать восемь без двух передних зубов и согласно бьёт по подставленной пятерне. Боже, что тут вообще происходит? — Да. Крис, ты как, хочешь посмотреть на своего защитника? — И прямой смущающий взгляд.

— Защитника? — сбиваюсь я с мысли.

— Конечно, защитника, как минимум от трат на конструктор. — Пока я думаю, Никита оборачивается и зовёт во всю мощь лёгких: — Игорь!

— Чего? — От того самого автомата отделяется второй, видимо, тренер, и вальяжно идёт к нам.

— Проводи Данила в раздевалку, пусть переодевается. — И Даньке: — Это Игорь Валерьевич, он всё тебе покажет. Давай иди, а через десять минут жду на поле.

— Дань? — зову я шагнувшего было сына и он возвращается, крепко обнимает меня за талию, на мгновение прижавшись щекой к груди и, забрав рюкзак, следует за Игорем Валерьевичем.

— Так что, идёшь смотреть? — склоняет голову к плечу Никита, и мне вдруг становится жарко. От его пристального взгляда. От желания опустить глаза. От атмосферы, что готова вспыхнуть от малейшей искры. — Организую тебе вип-место на банке.

— Банке?

— Увидишь, — многообещающе улыбается Воскресенский и, едва касаясь моей талии, направляет в нужную сторону.

Банка оказывается удобным рядом полноценных кресел под прозрачным капюшоном. Оргстекло не мешает почувствовать себя букашкой у подножия огромных высоченных трибун, поднимающихся до самой крыши футбольного манежа. Данька уже стоит в шеренге примерно таких же по возрасту мальчишек и внимательно слушает тренера. Никиту.

Того самого Никиту, который в наглую называет меня «Крис», зовёт на свидание и зажимает в тёмном переходе между холлом манежа и, собственно, выходом на поле.

Или не зажимает?

Чтоб вас всех!

Растерянно взъерошив волосы, я смотрю только на Даньку. Я же мать, в конце концов!

И точно на Даньку, а не на командующего что-то Воскресенского, после чего все они разворачиваются и готовятся, видимо, к бегу. И сам Никита готовится, махнув рукой второму тренеру, дунув в свисток и побежав первым, задавая мальчишкам темп.

Но это всё мои предположения, что там на самом деле происходит отсюда не слышно. А вот то, как Воскресенский на одно дурацкое мгновение прижал меня ближе, показывая, где и что у них на поле, предположением не было. И разом охватившие меня робость, слабость и смущение тоже не показались.

Хуже того, и каменный пресс, который я случайно задела рукой, отстраняясь, имелся в наличие.

Поймав себя на разглядывании бегущего Никиты, я нервно отвела глаза. Туда, где, кроме ворот, травы и сброшенного инвентаря не оказалось ничего, но дурацкое подсознание возвращало в момент, который и объятием-то не назовёшь.