Развод по соседству - стр. 16
С телефоном тоже промашка получилась. Этому-то хмырю просто – он в той журналистской тусовке и так варился. Подёргал за нужные знакомства и, пожалуйста, пригласил на свидание, сука. До чего же я был зол на Тоньку, что она с Артуркой пошла! Купилась, поди, на его понты и обещания!
Повезло муденю родиться в хорошей семье. Дед учёный, бабка -- оперная певица, родители дипломаты, бери от жизни всё!
Это мне приходилось всё буквально выгрызать зубами. Маман вечно искала нового мужа, перебирая одного забулдыгу за другим. Воспитывался у деда с бабкой. Тут, вообще-то, без вопросов, они у меня отличные. На промежутке между шестью и двенадцатью годами мне ещё и с отчимом повезло. Хороший мужик был, дядя Витя, царствие ему небесное. Увидел какой я бешеный и здоровенный не по годам и отвёл в детскую секцию по хоккею. Сам мне первую снарягу купил. Подержанную, но какая разница? Водил меня на занятия, с тренером разговаривал. Мать вопила, что снаряга дорогая и я слишком быстро вырастаю, а он молчал, находил подработку, заменял на побольше. Так до двенадцати и дожили, пока он не умер от инфаркта. Дальше самому пришлось. Хорошо, тренер впихнул в спортивный интернат, на полное государственное обеспечение. А потом в молодёжку попал! Вот это было счастье!
При мысли о хоккее привычно начинает сжиматься что-то внутри. В носу появляется этот ни с чем не сравнимый запах льда на катке. Опять накрывает тоска… Руки сжимаются в кулаки. Ааа, чёрт!
Поднимаюсь к себе за шуруповёртом. Отвёртка, которой Тонька пытается шкаф собрать, только на зубочистку и сгодится. В квартире ещё раз гляжу на себя в зеркало в ванной. Футболка свежая, целая и даже не мятая. Щетина уже густовата, но я вчера брился, когда надеялся, что она придёт про своё тестовое задание новости рассказать. Не пришла. Не, пусть не думает, что ради неё расфуфырился. Не воняю и ладно.
Как не пытаюсь идти размеренно, а ноги всё равно бегут вниз. Дверь так и открыта. Нехорошо, но пока что мне на руку.
-- Антонио, я за инструментом ходил! Ты где? Але!
Из ванной выходит и замирает на пороге зарёванная Тонька. Нос красный, глаза блестят. Волосы из пучка на затылке растрепались, под домашней майкой вижу очертания сисек, которые точно стали больше чем пять лет назад. Бесконечные ноги и круглый зад в этих самых. Легинсах. Господи, спасибо тебе за легинсы! Бёдра у Тоньки тоже стали шире, женственнее, а живот такой же впалый. Хочу припасть к этим сиськам и лизать их часами. Живот мять и покусывать, а то, что между ног! Ухх!
Зажмуриваюсь и вспоминаю бабушкины рейтузы с начёсом противного грязно-розового цвета, которые зимой сушились на батарее в её комнате.