Развод по контракту - стр. 21
— Потанцуем? — спокойно предлагает, но я медлю.
Фил оглядывается по сторонам, выглядит, как всегда, безупречно спокойным.
— В этом ничего особенного нет, Аня, здесь все танцуют и, уверен, многие от нас именно этого и ждут. А ты ведь послушная, не так ли?
Жар стыда опаляет щеки. Хочется ему врезать, испортив такое безупречно-наглое лицо, но вместо этого я вкладываю свою ладонь в его, позволяя вывести меня в центр зала. Стараюсь думать, что я не послушная, а просто воспитанная.
— Ну вот, не так уж и сложно, — шепчет Фил, притягивая мое тело ближе к своему. — Я не кусаюсь, Анечка. Выдыхай.
— Я вовсе тебя не боюсь, — невозмутимо произношу я, хотя внутри все переворачивается.
Ощущать на себе чужие руки странно, даже неприятно как-то.
— Не знаю, но наблюдать за тобой забавно. У тебя вся эмоции на лице.
— Ты специалист по эмоциям? Думала компьютеры — интереснее.
— Компьютеры проще, — легко отвечает Филипп, покружив меня по залу. Такое ощущение, что ему просто нравится слушать свой голос. — Знаешь, ты мне всегда нравилась. Что-то в тебе есть такое, что одновременно и восхищает и бесит, но это все равно мощный коктейль.
— Какая честь. Надеюсь это не признание? — первая шпилька уже летит в его сторону, но этому мужчине кажется все равно. — Кирилл твой друг…
— И поверь мне, его дружба для меня важнее, чем ты можешь подумать. Нравиться — не обязательно в том смысле, о котором нашептала тебе твоя наивность.
И он считает меня наивной. Он даже толком не знает меня, но имеет право подобное говорить.
Пытаюсь переключиться на что-то более приятное, чем танец с этим занудой, и вижу Кирилла, разговаривающего с моим отцом. В этой сцене сразу видно, кто платит и заказывает музыку, а кто просто пытается быть таковым. Воронцов великолепен, сердце как обычно сладко сжимается при виде его, но я мастерски научилась это скрывать.
Осталось уже почти одиннадцать месяцев и я стану свободной от него, но почему-то сейчас эта мысль совсем не радует.
За это время, лед между нами постепенно начал плавиться, ну или я уже выдаю желаемое за действительное? Не знаю. Но что-то между нами определенно изменилось.
Я пытаюсь его понять, но он настолько сложный, что каждый раз ощущаю себя будто на американских горках: вверх-вниз, вверх-вниз. Невозможно быть готовой к таким фокусам.
— Ты обиделась? — Филипп настойчиво пытается заглянуть в мои глаза, но я специально отворачиваюсь.
Он мне надоел уже.
— Нет. Я тебя вообще не слушала, если честно… — что мне его высказывания, когда в голове столько мыслей о муже? Пусть катится к черту.