Развод. Отвергнутая жена дракона - стр. 25

— Это не от меня. Так и будешь держать меня на пороге?

Бросая подозрительный взгляд на коробку, я отошла в сторону и позволила жрецу с послушником зайти в мою скромную обитель. Бруо принципа ради зарычал, и юноша тут же вздрогнул и вцепился в свою поклажу так, словно она одна могла спасти ему жизнь.

Я в ответ на это лишь покачала головой, переглянувшись с Вейяром. Нам с учителем было прекрасно известно, что мой гаольф только с виду был таким суровым и страшным, но как хозяйка я приказала ему никому не вредить без моего на то разрешения. Поэтому он был даже безобиднее котенка.

— К-куда это поставить, светлейшая? — заикаясь спросил послушник.

Я оглядела в целом пустую и просторную комнату, где из мебели только и был, что небольшой сундук для одежды, двуспальная кровать и пара стульев.

— Куда угодно… — пожала я плечом.

Сразу после этого коробка, наконец, нашла свое место на полу. А юноша распрямился, застенчиво спрятал руки за спиной и, бросив на меня взгляд украдкой, тут же покраснел, как маков цвет.

«Ты мантию-то накинь. А то ходит тут, понимаешь ли, в нижнем платье. Соблазняет…» — коварно захихикал в моей голове Бруо.

Я кинула в него предостерегающий взгляд. Что-то в последнее время разошелся он со своими шуточками. А потом хотела уже было отпустить в край смутившегося послушника, но Вейяр, переведя взгляд с меня на него, проговорил:

— Ступай в скит и прочитай там тысячу раз сутры успокоения сердца.

Юноша тут же склонился в поясном поклоне, а затем поспешил удалиться. Да… Жрецы должны сохранять ясность и трезвость мысли, чтобы пройти на Пятый План и приблизиться к Прародителю. Поэтому неудивительно, что послушник оказался наказан за свое смятение. Пожалуй, не будь я веллерией, то жрицей я смогла бы стать еще очень и очень нескоро. Хотя по сути так и было, обычно посвящение принимали уже после тридцати, а кто-то и после сорока лет.

— Так, от кого это? — спросила я учителя, вновь наткнувшись взглядом на коробку.

Но вместо ответа тот молча протянул мне письмо, а сам отошел к ближайшему стулу и тяжело на него опустился. Устал видимо с дороги. Это я за один день на гаольфе добралась до столицы, а Вейяр, хоть и выехал раньше меня, а приехал позже.

На врученном мне письме была хорошо знакомая императорская печать. И ничего хорошего это явно не предзнаменовало. С плохим предчувствием, я распечатала конверт и достала сложенный на пополам пергамент. Мне хватило пробежаться взглядом лишь по первой строчке, чтобы уже недовольно повернуться к Вейяру, потрясая в воздухе письмо.

— Это что еще за шутки? — прищурилась я.