Развод. Ошибку не прощают - стр. 5
- Я буду переводить. Вам хватит. Побудь еще с ней дома.
Зверею.
Я разве просила совета?
- Тебе нет дела до нас больше. Разведемся в ближайшее время. И дочь будешь видеть через суд. По времени! – припечатываю, глядя в бледнеющее лицо.
По лицу Андрея волнами ходит раздражение, злость, неверие. Проступившие эмоции не портят его, наоборот. Ковалев даже в гневе отвратительно прекрасен.
С тоской отмечаю, что он хороший кобель. Вон как девки пялятся, в открытую разглядывают. Господи, дай мне сил не вспомнить о чувствах, которые, конечно, не умерли. Они глубоко запрятаны. Очень глубоко и навсегда. Запрещу себе даже намеком думать о Ковалеве. Как Дэви Джонс спрячу сердце в сундук.
- Не посмеешь. Наши дела дочурки не касаются. Я ее отец, Ир. Ты не сможешь изменить факт. Ты не простишь, понимаю, – прячет дрожащие кулаки в карманах. – Ира, подумай.
- Я подумала, – растягиваю рот в змеиной улыбке. – По часам. Через суд.
Хочу остановиться, но не могу. Хочу причинить боль, хочу, чтобы страдал. С трудом корчу из себя суку, по жизни которой не являюсь от слова совсем. Я не просила изменять мне! Жри теперь.
Андрей, раздув ноздри, кивает. Челюсть на бок ведет, злится. Мне ой как знакома мимика. Значит зацепила самое болючее.
- Пока не буду переубеждать ни в чем, – говорит очень тихо, но я слышу каждый звук в шумном потоке. – Упивайся. Только я еще раз говорю, я не изменял!
- Правда? Да плевать мне, Андрей. Что твои слова, когда все видела своими глазами. Мне пора.
- Ну да. Иди. Имей в виду, не последний разговор у нас.
Быстрее желаю уйти. Дохожу почти до середины пешеходного и возвращаюсь. Основа рушится, вперед вырываются чувства. Хочу знать почему. Может неправильно, что поддаюсь порыву, а перебороть сил нет. Три дня в дичайшем напряжении, под воздействием препаратов летят на дно псевдо-рационализма.
Андрей дергается навстречу, но мой, наверняка, безумный вид останавливает. Подлетаю, хватаю за рукава рубашки и трясу. Выплескиваю боль, вытаскиваю наружу уродливый всплеск.
- Что тебе не хватало? Скажи. Ну! – ткань трещит под пальцами. – Что? Уюта? Разнообразия в еде? В сексе? Андрей, ответь.
- Ира, остановись.
Он пытается осторожно высвободится и обнять.
- Нет. Не дотрагивайся, – прорываю ногтями ткань. – Я растолстела? Так это декрет, Андрей. Так бывает, понимаешь?
- Не в этом дело.
- А в чем? – и тут до меня доходит окончательно.
Не в этом дело.
Ха, твою мать! Оговорочка. Значит все же было. Было!
Больно как, мамочка. Больно…
- Ирин, ты… – рубит ладонью, разрывая ткань окончательно. Заметив мою перемену, взволнованно прочесывает пятерней волосы. – Да блядь! Я не оправдываюсь. И ты не потолстела. Я