Развод. Ошибку не прощают - стр. 17

- Катя, есть просьба. Хватит рядом тереться и отсекать меня везде, где придется. Прекратила, сказал.

- Жена что ли ревнует? Что же раньше не предупреждал. Она подозрительная?

- Закрыли тему.

Встаю из-за стола, ясно даю понять, что пора свалить с моей территории. Виноградова качает головой не в силах поверить, что чары больше не действуют. Выпячивает губки и надувает. Хлоп-хлоп ресничками. Да блядь! Киваю на дверь, намекаю, что нужно уходить. Мне не до нее.

- Странные вы люди женатики. Сами ведётесь, а потом виноватых ищите.

Справедливо!

Принимаю упрек с достоинством, которое еще где-то затерялось в гадкой душе. Винить кроме себя некого. Ударила в голову слабоумная удаль. Что сказать? В глубине душе знаю отчего позволил лишнего, но смысл вываливать кому-то? Главное, что я знаю и плачу за проступок.

Обижать Катьку не хочу, поэтому хлопая по заднице, быстро выпроваживаю и спокойно закрываю дверь.

Пара чашек кофе прочищают мозги. Если честно, не помешало бы выпить. Нажраться в слюни, если быть откровеннее. Выполоскать тревогу хочу. Ревность жрет по-черному. Ириша работает у Семёнова. Он снова рядом, что очень плохо.

Распускаю галстук. Любое упоминание о Сэме вышибает напрочь. На нервы действует также, как лимон кислый, который жрёшь и корчишься. Все до единой вены мне пережёг, сука. Я знал, что у них что-то было до меня. Ириша ничем не выдавала волнения при встречах. Верил, что у жены к нему ничего нет. А вот Семенов пользовался любым поводом. Как лис кружил, но заловить на превышении дозволенного оказывалось без шанса по сути.

Меня не наебать. Чувствовал чисто мужскую уловку. Если нельзя нахрапом, нужно затаиться и ждать. Жене не верить оснований не было, ей реально было плевать на скрытую осаду. А вот Сэм… Метелились несколько раз. Доходчиво объяснял почему с моей женой не нужно разговаривать намеками.

- Отъебись от нее! – схватив за шею, расплющиваю свой разбитый нос о его шнобель. – Чего доебался?

Ответный захват ощутим и весом, но отступать не в моих правилах. Заваливаемся в сугроб, снег набивается за шиворот. Ярость распаляет почище любого огня, так что хлопья служат охлаждающим катализатором.

- Я не трогаю, Отелло. Или ссышь? Не уверен в ней? – ржет прямо в рожу, брызгая ошметками слипшейся крови.

Заливает глаза белым. Махач растаскивает толпа, среди которой улавливаю тревожный взгляд Ирины.

Сука!

- Игорь, не хочешь оторваться в «Метелице»? – леплю в лоб вернувшемуся только что другу.

- О! Тема! – другого не ждал. Друг всегда за тусовку. – Даже не дергайся. Все сам сделаю в лучшем виде.