Развод на миллион: любовь или боль - стр. 25

– К счастью или к сожалению, я не вижу следов насилия при вагинальном осмотре, – говорит через несколько минут женщина-гинеколог, я одеваюсь, и мы возвращаемся за стол, где я продолжаю строить из себя маленькую напуганную девчонку. – УЗИ тоже пока не может определить беременность наверняка. Но я вижу эхогенное образование в полости матки, вероятнее всего, это и есть плодное яйцо, размер очень маленький, а значит, беременности примерно четыре недели. Подскажите, пожалуйста, Ева, когда у вас был первый день последней менструации?!

– Четвертого октября, – говорю я с готовностью.

– Ну, вот, значит, четыре недели, все верно. Сколько тестов вы сделали?!

– Пять.

– И все показали положительный результат?!

– Да.

– Ясно... Ладно, Ева, что вы планируете делать?! Сохранить беременность или сделать аборт?! Вы сами – чего хотите?!

– Я... я хотела бы сохранить ребенка. Аборт – это убийство.

– Но при этом вы понимаете, что этот... этот мужчина, ваш предполагаемый насильник, будет против?!

– Да...

– Я обязана направить вас к нашему психологу, чтобы он помог вам разобраться в себе, в ваших отношениях с господином Малиновским, помог пережить травму насилия и решить, делать вам все-таки аборт или нет.

– Конечно, я понимаю, – киваю.

– Вы по-прежнему не планируете подавать заявление в полицию?!

– Планирую, ведь теперь это касается не только меня, но и моего малыша, а я обязана его защищать.

– Хотите позвонить в полицию прямо сейчас, от нашего администратора?!

– Да, пожалуйста.

Мы выходим из кабинета вместе с доктором, и Саша, который до этого сидел в кресле и ждал меня, нервно покусывая ногти, сразу поднимается и решительно шагает ко мне:

– Ну что, на какое число тебя записали на аборт?!

– Мужчина! – врач встает между мной и Сашей, вытягивая вперед руку, чтобы меня защитить. – Отойдите, пожалуйста, и не мешайте нам работать.

– Что значит – отойдите?! – возмущается Саша, и на лице у него появляется выражение страха: он еще не знает, что я сообщила об изнасиловании, но подсознательно, видимо, понимает, что я его подставила.

– То и значит. Ева Альбертовна в вашей помощи больше не нуждается.

– Какого хрена происходит?! – рычит он бессильно, но сделать ничего не может. Ну а что тут сделаешь?! Не бросаться же ему на хрупких девушек-администраторов или на врача, которая заслонила меня своим телом.

Между тем, я подхожу к администраторской стойке, мне дают телефон, и я набираю на нем заветное «02». Когда после нескольких длинных гудков на том конце берут трубку, я сообщаю громко и четко:

– Здравствуйте, я хочу заявить об изнасиловании.