Развод - стр. 34

— Привет, — киваю в ответ.

Меня тут же окутывает его запахом. Таким знакомым, таким привычным. Я больше двух недель не ощущала его так близко и, кажется… даже истосковалась. Знаю, что это просто привычка. Десять лет вдыхать запах другого человека, десять лет считать этот аромат родным. Закутываться в него, утопать. А потом лишиться. Сложно привыкнуть.

Поэтому я просто стою и вдыхаю. В этом же нет ничего плохого, ведь так?

Мы стоим и смотрим, как наша дочь веселится. Наша маленькая и уже такая большая девочка. Она смеётся, болтает с друзьями, вся просто светится. И время от времени бросает в нашу сторону короткие взгляды, словно беспокоится, проверяет, тут ли мы, вместе ли.

— Такая большая уже, — говорю негромко.

— Шесть лет, — таким же тоном отвечает Гордей.

— А помнишь, какая она была малюсенькая, когда из роддома привезли? — в носу что-то щекочет при воспоминаниях.

— Пальчики и ногти синие были, я испугался тогда.

— И я.

— Но доктор успокоила, — качает головой. — А как пошла помнишь?

— Ты на видео снять успел!

— Да-а, — улыбается Гордей. — Сначала едва ходила, несмело так. А потом как разбегалась — не догнать.

В горле ком образуется, давит. Голос садится — чувствую, поэтому и не говорю в ответ ничего. Но я помню. Конечно же, помню. Как за ручки водил он её, как самолётиком катал, а Вика заливалась своим детским смехом. Бесподобным, заразительным, искренним, которым могут смеяться только младенцы. Я же пыталась заснять всё это. Господи, у меня же память на смартфоне за полгода забита была. Пятьсот двенадцать гигабайт между прочим!

Мы были семьёй. Были счастливы. Мы и сейчас в некотором роде семья. Важны друг для друга хотя бы потому, что у нас есть общая дочь и эти бесценные воспоминания. Это важно.

Но и я важна. Для самой себя важна. Моя работа. Мои цели в профессии.

Почему я должна выбирать?

Не должна.

Но я должна быть честной.

— Гордей, мне нужно тебе кое-что сказать, — говорю, задержав дыхание.

15. 15

— Папа, мама, пойдёмте скорее, я вам та-а-акое покажу! — подбегает к нам дочь и мне приходится проглотить своё признание о работе с Сабуровым. Позже, значит, поговорим. Впопыхах как-то не хочется делать это.

Вика хватает за руку меня и Гордея и тащит к столу.

— Вот, смотрите!

Она разворачивает канву для алмазной вышивки со своим портретом. Достаточно большого размера.

— Красиво очень! — говорю искренне.

— Это мне Ростик подарил, — как-то по особенному улыбается Вика, а брови Гордея при этом ползут вверх, но он удерживается от комментария. Ох, не завидую я будущему избраннику дочери, ему придётся постараться, чтобы получить одобрение её отца.