Развод и девичья фамилия - стр. 37
– Ничего себе мелочи, – пробормотала Кира.
Внезапно ей стало холодно в свитере с низким вырезом, и она потянула с дивана плед.
Плед всегда лежал на гобеленовом диване, в самом углу. Тим накрывался им, когда ему взбредало в голову пить на кухне чай и читать, и Сергей часто подкладывал его под голову. Кира готовила ужин, а он сидел на диване, если сильно уставал, подложив под голову свернутый плед, и что-нибудь ей рассказывал. Он любил сидеть близко от нее. Даже когда жизненное пространство расширилось так, что можно было существовать, почти не попадаясь друг другу на глаза, – он все равно сидел на гобеленовом диване, вытянув длинные ноги и мешая ей.
Только в последний год не сидел.
В последний год она его не выносила.
– Кира, – позвал он, – не спи! Хочешь, давай кофе сварим.
Давай сварим – на языке ее бывшего мужа означало, что должна варить именно она.
– Мне не надо никакого кофе.
– Тогда не спи и вспоминай.
– Прямо сейчас?
Сергей вздохнул. Было половина третьего.
– Ладно. Не сейчас. Сейчас действительно уже поздно, а у тебя… стресс.
– У меня не бывает стрессов, – пробормотала Кира.
То ли от вина, то ли от стресса, которого у нее не могло быть, она вдруг почувствовала, что сейчас упадет в обморок – постыдный дамский обморок в духе красавиц из романов, и Сергею придется вызывать «Скорую» и возиться с ней весь остаток ночи, а он с детства терпеть не мог врачей – боялся.
– Я… мне надо полежать, – сказала она медленно, чтобы он не понял, что она собирается упасть в обморок. – Я… пойду. Полежу.
И она пошла, и на середине дороги оказалось, что это он ведет ее, крепко придерживая под локоть, так что больно было костям.
– Пусти меня, – велела она, – я сама.
Руки и ноги сильно замерзли, как будто она долго сидела в снегу, дышалось тоже плохо, потому что этот чертов снег залепил горло и легкие, и внутри было холодно, очень холодно, и мысли были холодные, медленные и отвратительные, а потом их вовсе не стало, никаких.
Снега нет. Март кончается, и снег давно растаял.
Он растаял не только на улице, но и на Кириных руках и ногах, и замороженное горло отпустило, и стало тепло и легко, и она засмеялась во сне, потому что там наконец-то все стало на свои места, и, хотя она толком не поняла, что случилось, было ясно, что все хорошо.
Все хорошо… Все хорошо…
– Мама!!!
Откуда-то во сне взялся ее сын. Откуда он мог там взяться, Кира не знала – она ведь уложила его! Дала «Новопассит» и уложила.
– Мама!! Ты где?!
И тут она проснулась.
Утро, поняла она. Позднее.
Так, все ясно. Я опоздала на работу. Катастрофа. Конец света.