Развод. Дочь моего мужа - стр. 21
– Ей сложно? А нашим детям, Мак? Им не сложно?
– После того, что ты устроила? Да, сложно. Но всё будет нормально. Мы всё объясним. Они поймут, что родители ругаются. А про Нюту им знать необязательно.
– Правда? Думаешь, они сами не понимают, что происходит? Ты накричал на Сашу, довёл её до слёз. Они чувствуют, как всё поменялось. Настя точно догадывается, достаточно взрослая. Может, мы для Ани чужаки. Но она для нас – тоже. Детям – нашим детям, Мак – тоже сейчас нужна поддержка.
Я не знаю, как о таком говорят вообще! Меньше всего я хочу сбрасывать новость о другом ребёнке на них подобно бомбе.
Это может подождать. Пока не найду хоть какие-то советы, как поступают в таких случаях.
Мне плевать, если это окончательно подорвёт авторитет Мака. Если дети от него оградятся.
Но не плевать, если это ранит самих детей.
– В общем, Дубинин, до утра мы останемся, – сообщаю, заканчивая эти ссоры. – Но не трогай меня или детей. Не попадайся мне на глаза. И свою дочь тоже в идеале спрячь.
– Ей пять, Ксюш. Пять лет. Я совершил чудовищную ошибку. Ты ненавидишь меня заслужено. По мне можешь бить сколько угодно. Но её не наказывай. Всё, о чём я прошу.
По мне, видимо, тоже можно. Бить, лупить. Ранить.
Меня совсем не жалко.
Я открываю рот, но выпалить новые обвинения не успеваю. Со стороны комнаты раздаётся оглушительный треск.
Аня.
Которую муж оставил в кабинете одну.
А теперь спешит проверить, что случилось. Я тоже иду. С надеждой, что девочка разбила что-то очень дорогое и ценное.
Макар всё равно ругать не будет, зато хоть как-то заплатит за содеянное.
Аня стоит в центре комнаты, вокруг осколки от разбитой вазы. Из обычного магазина. Жаль. Там рядом дорогие фигурки стоят. Их бы можно было разбить. И осколков меньше.
– Я не хотела, – девочка часто хлопает ресницами, на глаза накатывают крупные слёзы. – Я случайно! Очень случайно. Прости-прости-прости.
Шепчет сбивчиво, захлёбываясь рыданиями. Бросается к моему мужу, крепко прижимается. Продолжает плакать.
– Не ругайся! Я больше так не буду. Прости, Макар.
Муж оглядывается на меня, будто в поисках помощи. Не умеет с девичьими слезами справляться.
А я… Не могу.
Понимаю, что ребёнок ни в чём не виноват. И как мать, я бы хотела, чтобы мою дочь кто-то успокоил. Не оставил в беде, пока малышка заливается слезами.
Но просто не могу.
Рвёт душу, тошнота подкатывает от всего. И предательства, и собственной слабости.
Я вылетаю из комнаты, едва не сметаю вазон. Бегу на второй этаж. Там у меня мои малыши, которым тоже плохо. И они для меня в приоритете.