Развод. Бессердечная овечка - стр. 37

- Ну, мы ели хлеб с сыром, - неуверенно тянет Ксюша. – Это считается ужином?

- Конечно, нет, - качаю я головой. – Давайте-ко посмотрим, что можно быстренько сообразить…

Давлю в груди раздражение. Уже поздно. Почти одиннадцать. Неужели сложно было накормить детей хоть чем-нибудь посущественнее бутербродов?

Я ставлю малышей на пол и подхожу к холодильнику. Открываю морозилку. Там у меня всегда есть запасы домашних полуфабрикатов.

- Котлеты или фрикадельки? – спрашиваю, глядя в голодные глаза.

Три к одному за фрикадельки, так что я достаю пакет с ними одной рукой, сотейник с полки – другой, и иду к плите готовить ужин.

- Макароны или гречка? – снова спрашиваю я.

Кто бы сомневался, что победят макароны.

- Аля, ты что ничем не кормила детей? – растерянно интересуется у своей любовницы муж.

- Ты не просил меня об этом! –оправдывается Аля.

- Я же в полдень уехал, - возмущается муж.

У меня от их безответственности просто голова кругом идет. Ну как так можно? Я уже не задаюсь вопросом о том, как Юра может быть таким слепым.

Но как эта женщина ходила по дому с голодными детьми и даже не подумала заглянуть в холодильник?

- Я думала, ты приедешь, и мы закажем что-нибудь из ресторана, - капризно дует губки Аля.

Переворачиваю лопаткой жарящиеся фрикадельки и доливаю к ним немного воды. Жареное Филу с Катей пока нельзя. Пусть будет хотя бы тушеное.

- Если ты не готовила, то на кой черт нацепила этот передник? – спрашивает Юра.

Хороший вопрос.

- Знаешь, сколько стоит мое платье? Оно же дизайнерское! А у детей все время грязные руки. И они у тебя совершенно невоспитанные. Я им говорю, что меня нельзя трогать, а им хоть бы что!

- Аля, тебе, наверно, лучше сейчас уйти, - сухо произносит муж.

Тянусь на верхнюю полку за пачкой макарон и снова чувствую головокружение. Приходится даже опереться на столешницу, чтобы восстановить равновесие.

- Что?! – громко возмущается любовница Юры, - я сидела с твоими детьми, пока ее не было, а теперь ты решил, что можешь меня прогнать? Ты неблагодарный! Ты... ты…

- Алиночка, ну не злись, - тон мужа становится интимно мягким.

Меня передергивает. К туману в голове и головокружению добавляется тошнота.

- Нет, я не уйду! – истерично заявляет Аля. – Пусть она уходит! Всё нормально тут было и без ее мерзких фрикаделек.

Беру в руки лопатку, чтобы еще раз помешать мои «мерзкие» фрикадельки.

Но она почему-то двоится у меня перед глазами. В комнате как-то резко темнеет.

Хватаюсь за край столешницы, чтобы прийти в себя. Дышу глубоко.

- Тетя Кира? - взволнованно зовет Тимур.

Хочу сказать ему, что все хорошо, но у меня не выходит. Язык не слушается, а тело ведет в сторону.